Русская средневековая культура

15.1. Геополитические характеристики русской культуры

Россия занимает срединное положение между Западом и Востоком, чем во многом определяется уникальность ее культуры. Если Востоку, его религиям и менталитету в большей степени свойственно поклонение таинству природы, ее гармонии и великой бессознательной силе, а также стремление к интуитивному ее постижению через изощренную технику медитаций, то Запад и его субъект берет на себя функцию преобразователя и творца природы, заменяя высокую духовность прагматизмом. По-видимому, обе эти ветви самосознания духа являются тупиковыми, так как или не дают возможности реализации творческого потенциала отдельной личности, или не предполагают обязательного наличия духовности. Внутри же русской культуры, возможно, заложены мощные потенции к сочетанию духовности Востока с творческой активностью Запада. Своеобразное географическое положение между Западом и Востоком придало русской культуре зыбкость, неустойчивость, о чем, в частности, говорил Вл. Соловьев ("Три силы"), отмечавший, что Русь примиряет Запад и Восток, стремясь отринуть "бесчеловечного бога" Востока и "безбожного человека" Запада. Аналогичным образом воспринимал историческую миссию России Н. Бердяев ("Русская идея"), определявший ее как "огромный Востоко-Запад".

Отсюда - бинарное строение русской культуры (понятие бинарности развито в работах представителей русской семиотической школы Ю. Лотмана, Б. Успенского, В. Топорова), отразившееся даже в амбивалентных названиях эпохальных произведений русской культуры, таких как "Преступление и наказание" Достоевского, "Мертвые души" Гоголя, "Война и мир" Толстого, "Отцы и дети" Тургенева, "Христос и Антихрист" Мережковского.

Особенности русского характера и уникальность мироощущения русского человека определились также своеобразием природных и географических особенностей русской земли: необъятностью ее земель, суровым климатом, незначительной плотностью населения. Тяжелый физический труд, необходимый для возделывания неплодородных земель, жизнь в относительной изоляции от центра укрепляли тело и душу русского человека.

Н. Бердяев писал, что русский человек создан необъятными русскими равнинами и растворяется в этой необъятности, он не привык ограничивать себя пространственными рамками, и поэтому ему не присущи такие качества европейца, как экономность, бережливость, расчетливость, организованность, умение подчинить чувства разуму. Эти качества в контексте русской культуры воспринимаются как отрицательные, свидетельствующие об узости, ограниченности, прагматичности человека.

Истоками русской культуры были славянское язычество. Культура Византии (а через нее и Античности) и культура Западной Европы, это многообразие влияний во многом определило многосоставность русской культуры, а также ее противоречивость и неоднородность. С одной стороны, Русь была ориентирована на Запад и имела ряд общих черт с западной культурой: христианское мировоззрение, преобладание земледельческого производства, военно-демократический характер государственной власти, отсутствие рабского менталитета.

С другой стороны, с традиционными обществами азиатского типа культуру Древней Руси роднили такие черты, как: отсутствие классов и частной собственности в европейском смысле, рождение собственности властью (принцип централизованной редистрибуции), эволюционный характер общественного развития.

Таким образом, в культуре Древней Руси парадоксальным и причудливым образом синтезировались отдельные черты европейских социально-политических и производственно-технологических принципов, византийского мистицизма и азиатстких принципов централизованной редистирибуции.

Судьба России драматична, полна глобальных потрясений, катастрофических событий, жестких испытаний. Ее история нелинейна, Россия испытала множество культурных "переворотов", отсюда ее неустойчивость, противоречивость как типологическая черта.

Подобными "ломками" культурно-исторической парадигмы стали:

• крещение Руси;
• начало монголо-татарского ига;
• создание Московского царства и утверждение самодержавия;
• религиозный раскол, начало Петровских реформ;
• крестьянская реформа 1861 г.;
• Октябрьская революция 1917 г.;
• начало либеральных реформ в эпоху перестройки в августе 1991 г.

Эти периоды отмечены параллельным сосуществованием таких антагонистических тенденций, как язычество - христианство, традиции Византии - монгольские новации, традиционализм, почвенничество - модернизация, западнизация. И.А. Ильин в работе "Наши задачи. Историческая судьба и будущее России" отмечал, что вся история России - это борьба между центростремительным, созидающим тяготением и центробежным, разлагающим.

Подобные обстоятельства развития русской культуры привели к формированию особого национального характера и культурного архетипа как глубинной культурной установки "коллективного бессознательного", практически не поддающейся изменению. В первую очередь, это символы-представления о человеке и его месте в мире и ценностные ориентации, задающие алгоритм действия людей. На формирование культурного архетипа в значительной мере влияют географическая среда, социальная структура и система ценностей.

Географическая среда, суровость природы, монотонность ландшафта и необъятность просторов привели к формированию у русского человека привычки работать рывками, неравномерно, в соответствии с капризами природы, неприязни к размеренному постоянному труду, осторожности, замкнутости; непредстказуемость внешних воздействий природной среды и власти привела к невозможности рассчитать силы, составить план действий, к доверию не рационализму, а интуитивизму, не разуму, а эмоции.

Социоцентричность русского общества предопределила формирование в русском характере коллективистских представлений, которые тем не менее находятся ближе к групповой сплоченности, основанной на чувстве конформизма, эта установка ориентации на коллектив негативно сказалась на развитии личностного потенциала, где ведущим стремлением становится реализация стратегии "быть как все", "быть не хуже", а либерализм с его нацеленностью на личность, обладающую личной свободой и личной ответственностью, так и не становится ценностью.

Восприятие в русской культуре основных ценностей обладает определенной спецификой. В России не было эпохи Возрождения с ее гуманизмом, ориентированным на человека как на высшую ценность, как на уникальную сущность, носителя индивидуального духовного начала. Личность в России не стала общезначимой ценностью, а сам человек растворился в социуме, переложив на общество заботу о своем бытии. Отсюда особое представление:

• о совести не как о способности субъекта осуществлять нравственный самоконтроль, а как об эмоциональном переживании, имеющем больше декоративный, чем внутренний характер;
• об ответственности как форме контроля человека за своей деятельностью, где главным становится стремлением следовать определенному образцу и малая ориентация на результат;
• о свободе, которая в русской культуре нередко подменяется волей, проявляющейся в абсолютизации независимости и характеризующейся безразличием к чужой свободе;
• о власти, подвергшейся фетишизации, что привело к формированию психологии правового нигилизма;
• о труде, который, в отличие от протестантской культуры с ее пониманием труда как условия служения Богу, воспринимался как повинность и не рассматривался как условие достижения материального благополучия.

15.2. Православие и самодержавие как феномены русской культуры

Сегодня общеизвестным является факт, что Русь языческая проявляла большой интерес к различным культурам и религиозным системам в соседних странах: к исламу, иудаизму и христианству. Об истинных причинах того исторического выбора, который в свое время был сделан князем Владимиром, сегодня судить точно не представляется возможным. Это объясняется тем, что факты, представленные в летописях, неоднократно переписанных и интерпретированных позднейшим православием, зачастую носят недостоверный характер. В летописной же легенде, вошедшей в "Повесть временных лет", отмечается, что ислам был отвергнут Владимиром из-за пищевых запретов на употребление вина и свиного мяса (хотя Владимира привлекало многоженство).

На самом деле ислам, по-видимому, был чужд Руси из-за подавления личности и достоинства, присущих данной религии и ее богослужениям. В частности, для вольнолюбивых и стихийных в своих проявлениях славян казалось унизительным стояние в мечети "распоясавшись", т. е. без пояса, что считалось нарушением этикета, само моление воспринималось мрачным, нагнетающим беспокойство, фанатичным.

Иудаизм не вызвал у князя доверия, так как иудеи рассеяны по всему свету, хотя земля их - в Иерусалиме. Для Древнерусского государства, еще только складывающегося, объединение Русской земли вокруг центра было, возможно, самой актуальной задачей в готовящейся религиозной реформе. Кроме того, русскому менталитету свойственна такая особенность, которую Н. Бердяев в "Русской идее" назвал "мистикой земли" в противовес западной мистике "расы и крови".

Византийская же империя была для русских политическим, культурным и религиозным центром, фактором исторического развития, каноном, образцом государственности, предметом корыстного интереса - от торговли до грабежа и войны, сопровождающейся "прибиванием щита на ворота Царьграда". И задачей Руси было приобщение к культуре великой империи через крещение и христианизацию.

Русскому государству была необходима религия, которая рассматривала бы сильную деспотическую власть (по образцу восточных деспотий) как данную Богом, а саму "персону" монарха - как знак сакральной божественной власти. Именно в Византии восточное христианство и самодержавная власть императора - цезаря - были обусловлены друг другом, более того, самодержавие, сначала только в византийском, а затем и в русском вариантах, выступает как социокультурная форма существования православия.

Эта специфика русской государственности воплотилась в идее монаха Филофея "Москва - третий Рим", в "триединстве" министра просвещения николаевского времени графе С.С. Уварове "самодержавие - православие - народность" и даже в близком к религиозному "культу личности" Сталина. Подобная сакрализация и канонизация светской власти была необходима русскому государству как залог единства народа, государства и культуры.

Российское государственное устройство было изначально ориентировано на власть как высшую социальную ценность, определяющую характер взаимоотношений между князем, царем и подданными, на власть, ничем не ограниченную, самостоятельно определяющую цели и средства своего развития. Западная же модель государственного устройства в качестве всеобщего социокультурного регулятора имела не власть, а закон, право, гарантирующее равные возможности для развития всех его граждан вне зависимости от воли наделенного властью лица.

Первоначально самодержавие на Руси было не символом неограниченной деспотической власти государя, а воплощением независимости от внешнего господства (как отмечал В. Ключевский, царями в Древней Руси звались независимые властители, никому не платящие дани). Впоследствии же идея государственной независимости была замещена имперской идеей и желанием распространить свой тип культуры на прежних независимых соседей.

Православие определило многие черты русского культурного архетипа, в частности:

• пренебрежение к земным благам,
• мессианизм - восприятие собственной культуры как некоего идеального образования,
• изоляционизм - стремление оградить себя от иноземных влияний,
• соборность - коллективность, в том числе на пути поиска спасения, вечный поиск идеала,
• терпимость (в том числе к иноверцам) и терпеливость.

В данном контексте отметим, что русскому человеку иоанновского типа, по В. Шубарту, противостоит, с одной стороны, героический, прометеевский человек Запада с его жаждой власти, активным отношением к миру, атеистическим мировоззрением, а с другой - человек восточной культуры, стремящийся вписаться в окружающую социальную и природную атмосферу, приспособиться к ней и найти точную середину.

Соборность как особое качество русской православной культуры, проявляющаяся в господстве всеобщего и растворении личности в социуме, как нельзя лучше соответствовала установке самодержавия на стабильность, устойчивость, воспроизводство определенных социокультурных образцов и была залогом цельности государства. Отсюда и активная борьба с ересями, расшатывающими устои и церкви и государства. Вместе с тем, выступая в качестве гарантии сохранения государственности и высшей духовной ценности, нерасчлененное состояние сознания, неразвитость рационального мышления предопределило отставание русской культуры в области научного и технического знания.

Православие и самодержавие в различные периоды развития Руси по-разному соотносились друг с другом. Как правило, периоды укрепления тиранической царской власти сопровождались упадком религиозности и ослаблением церкви: это, к примеру, мученическая смерть задушенного Малютой Скуратовым митрополита московского Филиппа Колычева, которой было отмечено время правления Ивана Грозного - период подлинного кризиса православия и упадка нравственности и духовности. Интересно отметить, что эта гипертрофия государственности в советское время - в эпоху "культа личности" Сталина, которую Н. Бердяев в книге "Истоки и смысл русского коммунизма" назвал эпохой "трансформации идеи Иоанна Грозного" - опять сопровождалась кризисом духовности и культуры.

Напротив, торжество русской церкви и одухотворенной коллективности, противостоящее политическому прагматизму и выразившееся в нравственном подвиге преподобного Сергия Радонежского, привело к духовному единению русского народа, победе Дмитрия Донского на Куликовом поле и началу возрождения Руси после монголо-татарского ига.

Таким образом, внутренняя взаимозависимость православия и самодержавия, характерная для раннего периода развития Руси, по мере укрепления самодержавия сходила на нет. Конфликт между церковью и государством стал неизбежным и самым непосредственным образом проявился в борьбе между "иосифлянами" и "нестяжателями", которую Г. Федоров назвал "трагедией древнерусской святости". Преподобный Нил Сорский и преподобный Иосиф Волоцкий представляли два разных типа святости. Если первый исходил из раннего христианства и традиций исихазма и носил самоуглубленный и исключительно духовный характер, то второй был направлен на связь с государственной властью.

"Нестяжатели" (последователи Нила Сорского) призывали к духовному подвижничеству, монашеству, уединению от суетной жизни, "иосифляне" же (последователи Иосифа Волоцкого) стремились к активному взаимодействию с властью - к ее всяческой поддержке, с одной стороны, и желанию получить привилегии (в частности, в виде вкладов государства в монастыри). Победа "иосифлян" была предопределена в первую очередь не торжеством религиозных устремлений, а исторической перспективой и необходимостью развития русской государственности, которой соответствовала идеология Иосифа Волоцкого. Этот кризис православия привел в XVII в. к религиозному расколу и предопределил секуляризацию культуры и Петровские реформы в XVIII в.