Договорные обязательства в международном частном праве

12.3. Коллизионные вопросы внешнеэкономических сделок

12.3.1. Обязательственный статут

Обязательственный статут - это право, подлежащее применению к обязательствам, вытекающим из односторонних сделок и договоров. Раздел VI ГК РФ содержит целую систему коллизионных норм, с помощью которых следует определять применимое к обязательствам право. Например, к договору купли-продажи применимым правом будет право страны, где находится место жительства пли основное место деятельности продавца, или к договору подряда применимым правом будет право страны, где находится место жительства или основное место деятельности подрядчика и т.д. (ст. 1211). В данных примерах объемами коллизионных норм являются договор купли-продажи и договор подряда; привязками соответственно являются право страны продавца и право страны подрядчика. Как рассматривалось выше, привязка - это как раз та часть коллизионной нормы, которая определяет право, подлежащее применению к отношениям, указанным в объеме. Следовательно, привязка коллизионной нормы определяет обязательственный статут. Правда, в приведенных примерах коллизионные привязки устанавливают обязательственный статут не в целом, а только для отдельных договоров: первая коллизионная норма определяет статут обязательства по договору купли-продажи, вторая - обязательства по договору подряда.

В разд. VI есть коллизионные нормы, охватывающие все виды договоров, а значит, устанавливающие обязательственный статут, т.е. применимое право для всех договоров. Согласно ст. 1210 ГК стороны договора могут выбрать право, которое подлежит применению к данному договору. Отсюда следует, что обязательственный статут для любого договора - это право государства, избранное сторонами. Здесь речь идет об обязательственном статуте в целом.

Из приведенных примеров видно, что, устанавливая право, применимое к договорным обязательствам, коллизионные нормы формулируют свои объемы самым общим образом, не раскрывая их содержание: "договор купли-продажи", "договор подряда" или просто "договор". Между тем за этими терминами стоят понятия, обладающие богатым юридическим содержанием. Поэтому непременно возникает вопрос о пределах применения избранного права. Какой круг вопросов, связанных с договором, регулируется правом, применимом к данному договору? Все вопросы, связанные с договором, регулируются избранным правом или какие-то вопросы не входят в этот круг? Иначе говоря, возникает вопрос о сфере применения обязательственного статута.

В самом общем виде договор - это соглашение сторон об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. Понятно, что права и обязанности являются центральным элементом договорных обязательств и они, разумеется, входят в сферу действия обязательственного статута. А по какому праву должны рассматриваться другие вопросы, не менее важные для договорных обязательств? Например, форма соглашения об установлении прав и обязанностей (форма договора), способность лица обязываться по соглашению, действительность или недействительность соглашения, последствия недействительности и т.д. Входят ли эти вопросы в обязательственный статут или они должны рассматриваться на основе какого-то иного права, избранного на основе иных коллизионных норм?

Поставленный вопрос, несмотря на практическую важность, решался в основном доктринально с учетом судебной и арбитражной практики. Новая российская кодификация международного частного права восполняет этот серьезный пробел, что следует оценить как одно из ее достоинств. В разделе VI ГК есть специальная статья под названием "Сфера действия права, подлежащего применению к договору" (ст. 1215). Из названия ясно, что речь идет о сфере действия обязательственного статута применительно к любому гражданско-правовому договору. Это подтверждается дополнительно тем, что абз. 1 ст. 1215 содержит весь перечень статей, определяющих применимое право к договорным обязательствам, кроме самой ст. 1215 (ст. 1210-1214, 1216).

Право, применимое к договорам, решает следующие вопросы, связанные с договором:

1. толкование договора;
2. права и обязанности сторон договора;
3. исполнение договора;
4. последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения договора;
5. прекращение договора;
6. последствия недействительности договора.

При всем разнообразии вопросов, включенных в сферу действия применимого права, обращает на себя внимание то обстоятельство, что все они связаны с правами и обязанностями сторон договора. Даже такой элемент, как последствия недействительности договора, касается прав и обязанностей: либо появляются новые права и обязанности, либо изменяются предусмотренные договором права и обязанности. Поэтому за основу определения границ сферы действия обязательственного статута может быть взят главный элемент договорного обязательства - права и обязанности сторон договора. Все остальные вопросы, прямо не связанные с правами и обязанностями, не входят в сферу действия обязательственного статута. Форма договора, способность лица обязываться по договору и пр. подчиняются праву, избранному на основании других коллизионных норм, с помощью других коллизионных привязок.

Правда, это не означает категорического неприменения обязательственного статута для решения вопросов, не входящих в его сферу. Такое применение возможно в силу прямого указания закона. Так, например, в соответствии со ст. 1208 ГК "исковая давность определяется по праву страны, подлежащему применению к соответствующему отношению". Отсюда следует, что в отношении договорных обязательств исковая давность будет определяться обязательственным статутом, который и регулирует данное обязательственное отношение. В этом случае обязательственный статут выполняет функцию особой коллизионной привязки: lex causae, т.е. закон страны, регулирующий существо отношения. Аналогично решается вопрос об уплате процентов: основания взимания, порядок исчисления и размер процентов по денежным обязательствам определяются по праву страны, подлежащему применению к соответствующему обязательству (ст. 1218). Следовательно, уплата процентов по договорному обязательству, элементом которого является денежное обязательство, будет регулироваться таким обязательственным статутом, как lex causae. Обязательственный статут применим и к уступке требования, в частности к таким вопросам, как допустимость уступки требования, отношения между новым кредитором и должником, условия, при которых это требование может быть предъявлено к должнику новым кредитором и вопрос о надлежащем исполнении обязательства должником. Все эти вопросы согласно п. 2 ст. 1216 "определяются по праву, подлежащему применению к требованию, являющемуся предметом уступки". Любые требования по договорному обязательству регулируются обязательственным статутом.

Последнее, на что необходимо обратить внимание. Статья 1215 устанавливает круг вопросов, которые непременно должны решаться правом, применимом к конкретному договору, избираемом на основании соответствующей коллизионной нормы. Но коллизионные нормы пользуются термином "договор", не раскрывая его содержания. Поэтому при применении коллизионной нормы, устанавливающей применимое право для того или иного договора, ее объем следует толковать через призму ст. 1215. Например, из ст. 1213 вытекает, что к договору в отношении недвижимого имущества применяется право страны, где находится недвижимое имущество. Объем этой нормы - "договор в отношении недвижимого имущества". С учетом ст. 1215 объем этой же нормы выглядит по-другому: "договор в отношении недвижимого имущества, в частности: толкование договора, права и обязанности сторон по договору, исполнение договора, последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения договора, прекращение договора, последствия недействительности договора". Для решения всех этих вопросов должно применяться право страны, где находится недвижимое имущество. Статья 1215 как бы конкретизирует содержание понятия "договор" с позиции выбора применимого права и поэтому является обязательной составляющей объема любой коллизионной нормы, предусматривающей выбор права для договорных обязательств.

12.3.2. Автономия воли (lex voluntatis)

Коллизионное право большинства государств позволяет сторонам гражданско-правового договора, осложненного иностранным элементом, в том числе и сторонам международного коммерческого договора, подчинить его избранному ими компетентному правопорядку. Стороны вправе договориться о применении к их договорным обязательствам права какого-либо государства.

Право сторон на выбор является выражением общепризнанного положения об "автономии воли" сторон, которая понимается как возможность для сторон установить по своему усмотрению содержание договора, его условия, разумеется, в пределах, установленных правом. Эта возможность распространяется и на выбор применимого права, если договор осложнен иностранным элементом. В последнем варианте "автономия воли" выступает в качестве формулы прикрепления (коллизионного принципа), которая занимает главенствующие позиции в договорных обязательствах.

"Автономия воли" как коллизионная формула прикрепления - lex voluntatis получила свое развитие в законодательстве многих государств (законы о международном частном праве Австрии, Венгрии, Венесуэлы, Германии, Польши, Турции, Швейцарии, Закон о договорах Китая 1999 г., Гражданский кодекс Вьетнама 1995 г. и др.). [Абдуллин А.И. Становление и развитие науки международного частного права в России: проблема понимания природы международного частного права в трудах российских правоведов XIX века // Журнал международного частного права. 1996. № 3 (13)] Например, согласно ст. 29 венесуэльского Закона о международном частном праве 1998 г. "договорные обязательства регулируются правом, указанным сторонами" [Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1981. Т. 1] или согласно ст. 116 швейцарского Закона о международном частном праве 1987 г. "договор подчиняется избранному сторонами праву" [Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1982. Т. 2]. Из этого следует, что стороны могут выбрать право любой страны, которое и будет регулировать конкретное договорное обязательство. Но даже если коллизионный принцип автономной воли не закреплен во внутреннем праве какого-либо государства, он применяется на практике как норма права, сложившаяся в форме международно-правового обычая.

"Автономия воли" как способ выбора права, компетентного регулировать договорные обязательства, закреплена во всех международных договорах, касающихся данного вопроса. Среди них: Кодекс Бустаманте 1928 г., Гаагская конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 г., Гаагская конвенция о праве, применимом к агентским соглашениям, 1978 г., Римская конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г., Гаагская конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г., Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г. и др.

Данный способ определения применимого права закреплен и в международных договорах, заключенных с участием России в рамках СНГ. Так, в Соглашении о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г. установлено, что права и обязанности сторон по сделке определяется по законодательству места совершения, если иное не установлено соглашением сторон (п. "е" ст. 11). [Алексидзе Л.А. Некоторые вопросы теории международного права. Императивные нормы JUS COGENS. Тбилиси, 1982] Точно такое же правило закреплено и в Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. в ст. 41. На первый взгляд может показаться, что государства принципу "автономии воли" придают второстепенное значение, указывая, что права и обязанности должны определяться по праву страны, где заключена сделка. Однако главный смысловой акцент лежит на второй части коллизионной привязки: "если иное не установлено соглашением сторон". Именно это правило является генеральной привязкой, имеющей приоритетное, преимущественное применение. Прежде всего стороны могут своим соглашением выбрать право, которое будет регулировать их обязательство. Причем, как следует из двух международных договоров, стороны могут выбрать право любого государства, без каких-либо ограничений, в том числе и за пределами государств - участников СНГ. И только тогда, когда стороны в своем соглашении не указали на применимое право, будет применяться право места заключения сделки.

"Автономия воли" как способ определения применимого права давно признана в отечественном праве. Она была закреплена в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик 1961 г. в формулировке, которая была применена в рассмотренных договорах между государствами - участниками СНГ, и получила развитие в Основах гражданского законодательства 1991 г. в качестве самостоятельной коллизионной нормы, имеющей приоритетное применение. Статья 166 Основ 1991 г., посвященная определению права, применимого к внешнеэкономическим сделкам, начинается с того, что права и обязанности "определяются по праву страны, избранному сторонами при совершении сделки или в силу последующего соглашения (курсив наш. - Г.Д.)".

Принятие разд. VI ГК является новым этапом в развитии "автономии воли", где ей посвящена отдельная ст. 1210. В данной статье не только предусмотрен принцип автономии воли в качестве основного способа выбора права, компетентного регулировать договорные обязательства, но и установлены правила его применения. Причем при регламентации этого принципа были учтены новые тенденции его применения, нашедшие закрепление в законодательстве зарубежных государств и в международных договорах.

Прежде всего новый закон подтвердил сложившееся ранее понимание коллизионного принципа автономии воли как соглашения сторон договора о применимом праве: "Стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору" (п. 1 ст. 1210). Из этого следует, что соглашение сторон о применимом праве возможно в двух вариантах: оговорка о применимом праве, включенная в текст самого договора, или отдельное соглашение о применимом праве. Такое соглашение может быть в виде отдельного документа, подписанного сторонами и предназначенного для одного договора или для группы договоров, или оно может быть включено в какой-либо документ, носящий общий характер (например, "Общие условия экспорта"), но при условии, что в договоре есть ссылка на такой документ.

Одним из часто возникающих в практике является вопрос о форме выражения воли сторон. Стороны могут либо в самом договоре, либо в отдельном документе предусмотреть подчинение своих обязательств праву определенного государства. В таком случае говорят о прямо выраженной воле сторон - expresiss verbis.

Однако выбор права не является обязанностью сторон (в ст. 1210 подчеркнуто, что стороны договора могут выбрать право), и на практике они этим правом часто не пользуются. В таком случае законы многих государств и международные договоры предусматривают возможность использовать "молчаливо выраженную" волю сторон, т.е. когда из содержания сделки, из обстоятельств, сопутствующих ее совершению, следует, что стороны имели в виду подчинить свое обязательство праву какого-либо государства. Важно подчеркнуть, что применение молчаливо выраженной воли сторон возможно только тогда, когда нет сомнений в ее содержании. На это указывают различные правовые акты: "указание (сторон о выборе права. - Г.Д.) должно быть прямо выражено или недвусмысленно вытекать из положений договора" (ст. 2 Гаагской конвенции 1955 г.); соглашение о выборе права "должно быть явно выражено или прямо вытекать из условий договора и поведения сторон, рассматриваемых в совокупности" (ст. 7 Гаагской конвенции 1986 г.); "стороны могут выбрать право и молча, если в силу обстоятельств нет сомнений о волеизъявлении" (§ 9 чехословацкого Закона о международном частном праве и процессе); "выбор права должен быть определенным или вытекать из договора или обстоятельств" (ст. 116 швейцарского Закона о международном частном праве 1987 г. и др.). [Ануфриева Л.П. Действительность документов, применяемых за границей // Бюллетень Министерства юстиции РФ. 2000. № 9]

Ранее в нашем законодательстве не было правила о форме выражения воли сторон. Вместе с тем еще в советское время сложилась арбитражная практика применения воли как прямо выраженной, так и молчаливо. [Ануфриева Л.П. Международное частное право. В 3 т. М., 2001. Т. 3] Это правило подтверждается и современной практикой МКАС. Например, при рассмотрении спора между российской организацией (продавцом) и фирмой с местом нахождения на Кипре (покупателем) возник вопрос о применимом праве. В контракте указаний об этом не было. Однако обе стороны в своих исках и объяснениях по ним (кроме основного был встречный иск) в обоснование своих требований ссылались на положения российского гражданского права. Констатировав эти обстоятельства, арбитраж признал, что стороны исходили из российского права как применимого права к их обязательствам. [Ануфриева Л.П. Международное частное право. Особенная часть. М.: БЕК, 2000. Т. 2]

Сложившаяся практика как нашей страны, так и мировая закреплена в ст. 1210 ГК РФ, п. 2 которой установил: "Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела". Слово "определенно" подчеркивает, что обращение к молчаливо выраженной воле сторон возможно только тогда, когда нет сомнений в волеизъявлении. Например, сделка подписана в Москве, а в тексте указано, что место ее совершения - Киев; в сделке указано, что споры будут рассматриваться в Киеве; в отдельных статьях сделки могут быть указания на украинское право; в материалах, сопутствующих заключению сделки, есть экспертное заключение по украинскому праву и т.д. Все это может свидетельствовать о намерении сторон подчинить свое обязательство украинскому праву.

Значительный и практически важный круг вопросов связан с пределами выражения воли сторон. Здесь есть несколько аспектов: пространственные пределы, временные пределы и пределы, связанные с содержанием обязательств. Вопрос о пространственных пределах сводится к следующему: могут ли стороны выбрать в качестве применимого права право любого государства, т.е. без ограничений, либо их выбор ограничен кругом определенных государств, с которыми договор имеет какую-либо связь. Законы большинства государств, а также международные договоры, унифицирующие коллизионное регулирование договорных обязательств, пространственно не ограничивают волю сторон. По этому пути шло наше предыдущее законодательство, этот же подход сохранен и в новом гражданском законодательстве. Из текста приведенного выше п. 1 ст. 1210 следует, что стороны могут выбрать в качестве применимого право любого государства. Немногие государства ограничивают право выбора кругом государств, с которыми сделка имеет фактическую связь. Например, согласно ст. 25 польского Закона о международном частном праве 1965 г. стороны могут выбрать право, с которым обязательство "взаимосвязано"; согласно ст. 1-105 Единообразного торгового кодекса США стороны могут выбрать право того государства, с которым "сделка имеет разумную связь".

Временные пределы связаны с периодом, когда стороны могут выбрать право. Как уже указывалось, стороны могут выбрать право при заключении договора или "в последующем" (п. 1 ст. 1210). "В последующем" можно понимать как в любое время после заключения договора, в том числе и при обращении в суд в случае возникновения спора. Однако здесь возникает весьма важный вопрос об обратной силе волеизъявления сторон. Выбор права после заключения договора почти не ограничен во времени, и этот период может быть достаточно длительным. За истекшее время какие-то обязательства могут быть уже выполнены, с этой целью могут быть привлечены третьи лица, что делает актуальным вопрос об обратной силе такого выбора. В новом законе он решается в соответствии с распространенной в мире практикой (п. 3 ст. 1210): во-первых, такой выбор имеет обратную силу и считается действительным с момента заключения договора: во-вторых, при этом не должны ущемляться права третьих лиц. Для сравнения обратимся к швейцарскому Закону о международном частном праве 1987 г. и Гаагской конвенции 1986 г.: "Если он (выбор права. - Г.Д.) принят или изменен после заключения договора, то он действует с момента заключения договора. Права третьих лиц не затрагиваются" (п. 3 ст. 116 швейцарского Закона): "Любое изменение применимого права после заключения договора не наносит ущерба формальной действительности договора или правам третьих лиц" (п. 2 ст. 7 Гаагской конвенции).

Основные ограничения автономии воли обусловлены содержанием договорных обязательств. Прежде всего такое ограничение связано с содержанием обязательственного статута, т.е. на какой круг вопросов распространяется избранное сторонами право. Рассмотренная выше сфера действия права, подлежащего применению к договорным обязательствам, распространяется и на тот случай, когда применимое право выбирается соглашением сторон, что прямо указано в ст. 1215: в перечне статей, к которым данное правило должно применяться, есть и регулирующая автономию воли ст. 1210. Однако, устанавливая принцип выбора права соглашением сторон, п. 1 ст. 1210 также содержит указания на некоторые вопросы, которые должны решаться правом, избранным сторонами. Учитывая, что ст. 1215 не устанавливает исчерпывающего круга вопросов, входящих в обязательственный статут (перечень вопросов сопровождается словом "в частности"), и с учетом положений п. 1 ст. 1210 избранное сторонами право распространяется на следующие вопросы: толкование договора, права и обязанности сторон договора, исполнение договора, последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения договора, прекращение договора, последствия недействительности договора, а также возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав на движимое имущество без ущерба для прав третьих лиц. Следовательно, если при уступке права собственности на движимое имущество последнее обременено притязаниями третьих лиц (например, права залогодержателя), то избранное сторонами право не может отрицательно сказаться на таких правах, даже если по избранному праву они вообще не могли возникнуть. В любом случае по избранному праву не рассматриваются форма договора, право- и дееспособность сторон и любые другие дополнительные вопросы.

Избранное право распространяется также на исковую давность, так как по ст. 1208 исковая давность определяется по праву страны, подлежащему применению к соответствующему отношению. Это правило является выражением известного коллизионного принципа lех causae: если обязательственное правоотношение подчинено в соответствии с соглашением сторон шведскому праву, то шведское право будет компетентно отвечать на все вопросы, связанные с исковой давностью.

Следующее возможное ограничение автономии воли, связанное с содержанием договорного обязательства, сводится к тому, должно ли распространяться избранное сторонами право на все договорное обязательство в целом, или стороны вправе подчинить избранному праву по своему усмотрению отдельный вопрос из договорного обязательства или группу вопросов. Отсюда следует дополнительный вопрос: должно ли договорное обязательство быть подчиненно только праву одного государства или разные элементы договорного обязательства могут быть по соглашению сторон подчинены праву разных государств (например, права и обязанности сторон будут определяться российским правом, а последствия неисполнения договора будут рассматриваться по английскому праву)? ГК РФ однозначно устанавливает, что стороны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей (п. 4 ст. 1210). Что касается дополнительной ситуации, когда к одному договору может быть применено право разных государств, то она в законодательстве прямо не рассматривается. Однако такая ситуация является неизбежным следствием права сторон выбрать применимое право для отдельных частей договора. Таким образом, предоставляя сторонам возможность выбрать право разных государств для разных частей договора, закон обеспечивает более полное и свободное волеизъявление сторон, что должно привести к более взвешенному, адекватному и справедливому для обеих сторон регулированию, но, с другой стороны, это усложняет правоприменительный процесс, так как при одновременном применении права разных государств возникает трудно решаемая проблема их сопоставимости, адаптации друг к другу.

Последнее ограничение автономии воли возникает при выборе права иностранного государства. Такое ограничение связано с общепринятым институтом международного частного права - оговоркой о публичном порядке. Избранное сторонами право не должно применяться, если его применение приведет к последствиям, несовместимым с российским правопорядком (публичным порядком). Закрепление в разд. VI ГК нового института императивных норм, который наряду с оговоркой о публичном порядке устанавливает пределы применения иностранного права, также будет ограничивать применение избранного сторонами права. В соответствии со ст. 1192 применение избранного сторонами иностранного права не должно затрагивать действие определенных императивных норм российского законодательства либо в силу указания об этом в самих нормах, либо в силу их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота. [Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 1999]

Ограничения в применении иностранного права, избранного соглашением сторон в сфере договорных обязательств, с помощью оговорки о публичном порядке и института императивных норм является проявлением общего ограничения применения иностранного права независимо от того, избрано ли право соглашением сторон или с помощью других коллизионных норм, и независимо от того, о какой сфере гражданско-правовых отношений международного характера идет речь. Вместе с тем ГК предусмотрел специальное ограничение автономии воли сторон договора с помощью института императивных норм. Избранное сторонами право ограничивается обязательным применением императивных норм права другого государства, с которым договор реально связан.

Это ограничение предусмотрено п. 5 ст. 1210: "Если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан". На что следует обратить внимание при применении данного положения:

1. из всей совокупности обстоятельств дела следует, что договор реально связан только с одной страной, а стороны выбрали другое право. "Реально" означает, что договор преимущественно связан с правом одного государства. Например, российский предприниматель на территории ОАЭ заключил договор с местной фирмой о выполнении проектных и изыскательских работ, связанных с одним из районов ОАЭ. После выполнения предусмотренных договором работ вознаграждение российскому предпринимателю должно быть начислено на его счет в местном банке. Как видим, договор почти целиком связан с правом ОАЭ, но стороны при заключении договора выбрали в качестве права, подлежащего применению для регулирования их договорных обязательств, английское право;
2. такого рода обстоятельства должны существовать на момент выбора права, что предполагает знание сторон о существовании этих обстоятельств. В данном примере соответствующие обстоятельства существовали и были известны сторонам на момент заключения договора, что совпало и с моментом выбора права, так как все эти обстоятельства были зафиксированы в самом договоре;
3. при наличии таких обстоятельств выбор права сторонами не может затрагивать действие императивных норм права, с которым связан договор. В нашем примере это императивные нормы права ОАЭ.

Таким образом, реальная связь договора с правом одной страны не лишает стороны возможности выбрать право любого другого государства, даже если договор с ним вообще не связан. Но наряду с избранным правом должны быть применены императивные нормы государства, с которым договор реально связан.