Внедоговорные обязательства в международном частном праве

15.1. Коллизионно-правовое регулирование внедоговорных обязательств в современном международном частном праве

Научно-технический прогресс, с одной стороны, способствует расширению материальной и физической сферы деятельности человека (изобретение новых средств транспорта и коммуникаций, коммерческое освоение космоса, морского дна и т.п.), с другой - придает современной трансграничной практике небывалый размах, обусловливает интенсивность миграции населения и связанных с этим процессов, порождает в связи с этим разнообразные деликтные отношения. При этом часто последствия деликта, совершенного на территории одного государства, проявляются в пределах другой юрисдикции (так называемые "трансграничные правонарушения"). Представим себе, что находящееся в Венгрии предприятие сбросило в Дунай промышленные отходы, а крестьянские хозяйства Румынии, Болгарии или Молдовы, находящиеся за сотни километров ниже по течению, использовали эту воду для полива. Качество сельскохозяйственной продукции в этом случае резко ухудшается. Таким образом, вредоносный эффект действия, совершенного в одной стране, наступает в другой.

В данной области международного частного права действует основной и весьма устойчивый принцип - коллизии рассматриваются по месту причинения вреда, т.е. по закону государства, на территории которого совершено действие, послужившее основанием для предъявления требования. Иными словами, речь идет о законе места совершения деликта - lex loci delicti commissii. Этот принцип в течение веков был основополагающим в области определения ответственности за причинение ущерба, если он возник в результате каких-либо противоправных действий, имеющих международный характер.[Абдуллин А.И. Становление и развитие науки международного частного права в России: проблема понимания природы международного частного права в трудах российских правоведов XIX века // Журнал международного частного права. 1996. № 3 (13)]

Вместе с тем в ходе осуществления разнообразного международного сотрудничества хозяйствующих субъектов нередко имеет место страхование всевозможных рисков, призванное обеспечить защиту интересов владельцев и пользователей соответствующих благ, а также любых третьих лиц, либо образуется взаимосвязь отношений по причинению вреда с отношениями, возникающими из договоров и т.д., что обусловливает их подчинение, как правило, особым коллизионным формулам прикрепления. Поэтому в настоящее время указанный принцип уже нельзя считать единственно возможным и приемлемым при рассмотрении различных ситуаций причинения вреда в международных частноправовых отношениях. Изменения, произошедшие в коллизионном регулировании деликтных отношениях, А. Эренцвейг назвал настоящей революцией и "развенчанием" принципа lex loci delicti commissii.[Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1981. Т. 1]

В середине XX в. американские юристы предложили свой подход определения права в деликтных отношениях, основанный на оценке заинтересованности государства ("учета интереса") в применении своего или чужого правопорядка.

Предложенные американской правовой наукой правила как бы "взвешивают" интересы государств при применении права того или иного государства, а также исходят из гипотезы о том, какой правопорядок был бы в наибольшей мере подорван неприменением его права. Короче говоря, это схоже с отысканием "собственного права деликта" (Proper Lak). В настоящее время новый подход к коллизионному регулированию деликтных отношений в США закреплен в ст. 145 и следующих "Свода коллизионного права-II".

Система, предложенная американской школой международного частного права, хотя и не смогла заменить на континенте старый коллизионный принцип взаимосвязи отношения и закона места причинения вреда, вместе с тем оказала известное влияние на появление исключений из него в европейских странах и некоторых других странах. Одни исключения касались особого характера действий (например, неосновательное обогащение или диффамация - распространение не соответствующих действительности сведений), другие были обусловлены тем, что принцип lex loci delicti commissii не указывает на наиболее тесно связанное с данным отношением право. В последних случаях личный закон участников отношения или право, регулирующее договорное отношение по существу, если деликт связан с каким-либо контрактом, выступают в качестве более целесообразной альтернативы.

Указанные концепции получили отражение в крупных кодификациях международного частного права: в Австрии - в Законе о международном частном праве 1978 г., Югославии - в Законе международного частного права 1982 г., Швейцарии - в Законе о международном частном праве 1987 г., новом регулировании по международному частному праву ФРГ во Вводном законе к ГГУ, Законе о международном частном праве 1998 г. Грузии и др.

Для решения вопроса о применимом праве, если в отношении участвуют юридические лица, используется признак местонахождения административного центра, вовлеченного в деликт юридического лица или его отделения. Если же сторонами деликтного отношения, совершенного за границей, признаны граждане одного государства, как правило, применяется закон гражданства этих лиц (Италия, Греция, Бельгия, Германия, Алжир, Монголия, Вьетнам и др.).

Законодательство некоторых стран достаточно подробно регламентирует отношения деликтной ответственности. Так, венгерский Закон о международном частном праве 1979 г. в случаях, когда и причинитель вреда, и потерпевшая сторона домицилированы в одном государстве, устанавливает, что применяется право этого государства (п. 3 § 32). Иными словами, основной критерий в подобной ситуации - не гражданство лиц, а место их постоянного жительства (домициль). Общий же коллизионный принцип венгерского права заключается в том, что применяется закон, действующий в месте совершения действия или бездействия в момент причинения вреда. Правда, п. 2 § 32 устанавливает возможность подчинения закону страны, где возник вред. Если же в соответствии с правом страны, в которой произошло действие или бездействие, причинившее вред, ответственность наступает в зависимости от вины делинквента, деликтоспособность причинителя вреда может обсуждаться как по личному закону делинквента, так и по закону места совершения действия (п. 4 § 32). Вопрос о признании поведения, нанесшего вред, противоправным с точки зрения правил дорожного движения или иных норм безопасности, решается по праву страны, в которой имело место такое поведение (п. 1 § 33).

Если действие или бездействие имели место на зарегистрированном транспортном средстве или воздушном судне, причинение вреда и его последствия вне национальной юрисдикции подчиняются праву государства, флаг которого в момент причинения вреда носило данное транспортное средство. Как и многие другие государства, Венгрия не устанавливает ответственность за поведение и действия, которые национальный закон не считает противоправными, либо те, которые не известны венгерскому правопорядку (§ 34).

Примером страны, правовая система которой достаточно жестко следует традиционному принципу lex loci delicti commissii, является Испания с теми закономерными оговорками, которые обусловлены ее участием в Европейском союзе и соответствующих международных конвенциях, как, например, Гаагская конвенция о праве, применимом к дорожно-транспортным происшествиям, 1971 г. и др.

Во Франции коллизионной нормой, определяющей применимое к деликту право, признана lex loci delicti commissii - закон места совершения действия и причинения вреда. Суды этой страны стремятся применить национальное право как в случаях, когда вред причинен на французской территории, так и тогда, когда налицо только последствия такого действия. В судебной практике Франции отсутствуют решения по вопросу о том, может ли сторона выбирать применимое к деликту право.

Иным образом обстоят дела в ФРГ. Основная коллизионная норма, традиционно использовавшаяся в деликтных отношениях, предписывает применение закона места совершения действия (деликта). Наряду с этим германское право различает такие понятия, как "Handlungsort" и "Erfolgsort" ("место действия" и "место результата"). Если место действия и место результата находятся в разных государствах, немецкий суд (судья) по своей инициативе применит правопорядок, в наибольшей степени благоприятный для защиты потерпевшей стороны. Потерпевшая сторона может и сама выбирать тот или иной из двух законов. Lex loci delicti commissii не применяется и тогда, когда и делинквент, и потерпевшее лицо в момент причинения вреда проживают в одной и той же стране. В таких ситуациях применяется право данного государства.

Подобное регулирование в рассматриваемой области ощущалось как явно недостаточное. С 1993 г. в ФРГ берут начало проектные работы по формированию системы коллизионно-правового регулирования внедоговорных отношений. Цель разрабатываемых норм - уточнить существующее положение и выработать некоторые специальные правила в отношении специфических видов правонарушений. И хотя lex loci delicti commissii по-прежнему оставался основным коллизионным правилом, сторонам предоставлялось право выбрать применимое к деликту право, которое не должно наносить ущерба правам третьих лиц. Предлагались также и исключения: из общего принципа lex loci delicti. Так, если какой-либо иной правопорядок более тесно связан с правонарушением, применяется последний. Факторами, обусловливающими такую связь, признаются договорные отношения между делинквентом и потерпевшим или местожительство обеих сторон в одном государстве.

В первом из указанных случаев правопорядок, регулирующий договорные отношения, квалифицируется в качестве подлежащего применению права и в части деликтного отношения. В другой ситуации обстоятельством, исключающим закон места причинения вреда, признается закон государства, в котором проживают стороны деликтного отношения. Если "место действия" "и место результата" находятся в разных странах, потерпевшей стороне предоставляется возможность выбрать правопорядок, в соответствии с которым будет предъявляться требование о возмещении вреда. 21 мая 1999 г. в Германии был принят Закон о международном частном праве для внедоговорных обязательственных и вещных отношений, с 1 июня 1999 г. вступивший в силу и инкорпорированный во Вводный закон к ГГУ (ст. 38-46), а Законом от 27 июня 2000 г. во Вводный закон была внесена ст. 29а в связи с защитой прав потребителя и произведены необходимые изменения соответствующих его статей, касающихся договорных отношений.

Таким образом, действующая сегодня в ФРГ регламентация внедоговорных отношений оперирует значительным разнообразием принципов, в том числе и коллизионных: во-первых, привязкой к закону места совершения деликта (lex loci delicti commissii), при этом применяется особая ее разновидность, специфичная для немецкого права, - подчинение отношений в связи с "недозволенными действиями" праву того государства, в котором "обязанное предоставить возмещение лицо действовало" (п. 1 ст. 40 Вводного закона ГГУ); во-вторых, законом "существенно более тесной связи", которая может вытекать из особого характера обязательственно-правового или фактического отношения сторон или обычного места пребывания участников в одном и том же государстве в момент события, имеющего правовое значение (ст. 41); в-третьих, отсылкой регулирования по требованию потерпевшего к праву того государства, в котором наступил результат неправомерного ("недозволенного") действия (п. 2 ст. 40); в-четвертых, выбором применимого права сторонами внедоговорного отношения (ст. 42).

К двум видам отношений - ведение чужих дел без поручения и неосновательное обогащение - применяются специальные коллизионные правила. В частности, требования из неосновательного обогащения вследствие произведенного исполнения определяются по праву, применимому к правоотношению, с которым связано исполнение. Притязания в результате посягательств на охраняемый интерес подчиняются праву того государства, в котором произошло посягательство. Во всех иных случаях действует общая привязка к праву страны, в которой прозошло неосновательное обогащение (ст. 38). Определению применимого права в случае ведения чужих дел без поручения свойственны две привязки: к праву государства, в котором осуществлялась деятельность, а в отношении требований, возникающих в результате исполнения чужого обязательства, - к праву того государства, которое регулирует указанное обязательство (ст. 39).

С конца XIX в. английские и шотландские суды, а также суды Северной Ирландии в процессе рассмотрения исков из правонарушений, совершенных за границей, при определении прав и обязанностей сторон ссылаются на закон суда (lех fori). В решении судьи Уиллса по делу "Филипс против Эйр" (1870 г.) говорится: "Как общее правило, в случаях, когда следует отыскать основание для подачи в Англии иска, вытекающего из причинения вреда за границей, должны быть соблюдены два условия: во-первых, деяние должно быть противоправным с точки зрения английского права, как если бы оно было совершено в Англии, во-вторых, действие не должно допускаться и по праву страны, где оно было совершено". Это первая часть конструкции. Кроме того, деяяние должно обладать таким противоправным характером, который обусловливал бы возможность предъявления гражданско-правовых требований одновременно как по закону суда, так и по закону места причинения вреда. При этом следует обратить внимание на то, что в Великобритании действует довольно разветвленная и сложная система квалификации противоправных деяний, которая оперирует различными категориями (torts, negligence, gross negligence, delicts - правонарушения, неосторожности, небрежности, деликты), и соответственно дифференциации исков, основанной на правовой природе конкретного действия.[Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1982. Т. 2]

В третьей части Закона Великобритании о международном частном праве (некоторые положения) 1995 г. сформулирован ряд новых правил урегулирования деликтных отношений. Проанализированные выше принципы старого "общего права" были обновлены по принципу других европейских стран (Германия, Нидерланды и др.). Главным принципом становится lex loci delicti commissii. Закон не предоставляет сторонам выбора применимого права, однако содержит исключения из основного правила. Так, если определенные факторы обусловили более тесную связь данного правонарушения с иным законом, нежели право места его совершения, именно он и применяется при условии, что такой правопорядок в значительно большей степени соответствует данному отношению, нежели lex loci delicti commissii. К числу таких обстоятельств можно отнести договорные отношения, постоянное местожительство или местонахождение, а также любые иные факторы, относящиеся к событию, его последствиям и т.д.

Избранный правопорядок компетентен также ответить на вопрос, имел ли место деликт либо правонарушение. Кроме того, по этому же закону определяется также факт противоправности деяния. Квалификацию понятий, возникающих в деликтных отношениях в связи с исковыми требованиями, дают компетентные учреждения, разбирающие дело (ст. 9).

Швейцарский Закон о международном частном праве довольно подробно и нестандартно регулирует деликтные отношения. Так, согласно ст. 132 стороны после наступления события могут согласовать, что применению подлежит право страны суда. В отношении требований, обусловленных из дорожно-транспортных происшествий, согласно положениям ст. 134 применяется Гаагская конвенция 1971 г. Если причинитель вреда и потерпевший имеют общее местожительство в одном государстве, подлежит применению правопорядок последнего. Если же у них нет общего места жительства, применяется общий коллизионный принцип - lex loci delicti commissii. Претензии, обусловленные наступлением вредоносного результата действий, которые были совершены в другом государстве, разрешаются на основе правопорядка этого государства.

Говоря о новейших международных тенденциях правового регулирования деликтных отношений, отметим все более частое использование альтернативных коллизионных норм, в силу которых по выбору потерпевшего деликтные обязательства подчиняются либо праву места возникновения вреда, либо закону места совершения правонарушения (ст. 32 венгерского Закона о международном частном праве, § 133 Закона о международном частном праве Швейцарии). Свод законов международного частного права США рекомендует использовать в подобных ситуациях названные принципы, а также учитывать место жительства (закон гражданства) (§ 145).

15.2. Международно-правовое регулирование деликтных и иных внедоговорных отношений

Одним из первых значительных многосторонних международных договоров, разрешивших наряду с прочими коллизионные вопросы деликтных отношений, был Кодекс Бустаманте. Правда, будучи порождением своего времени, этот акт еще не мог предвидеть процессов столь бурного развития техники, науки, технологии, которые обусловили актуальность проблем разграничения категорий "места действия" и "места вредоносного эффекта". Соответственно подходы, закрепленные в нем, основывались на традиционных и типичных коллизионных привязках, которые исходили из принципа lex loci actus.

Так, ст. 167 Кодекса гласит: "Обязательства, возникающие из преступлений или правонарушений, регулируются тем же законом, что и преступление или правонарушение, из которых они возникли". "Обязательства, возникшие из действий или упущений, совершенных виновно или по небрежности, которые не наказуемы по закону, регулируются законом места происхождения небрежности или вины, которые привели к возникновению обязательств" (ст. 168). Следует отметить развернутый характер регулирования, содержащегося в Кодексе, применительно к различным аспектам обязательств из причинения вреда. В частности, оно предусматривает основы разрешения коллизий в том, что касается природы и последствий разнообразных видов обязательств, равно как и их прекращения, определяя, что все это подчиняется закону, который регулирует само обязательство; доказательства по обязательствам в части их признания и размера также определяются законом самого обязательства; в изъятие из общих правил о подчинении деликтного обязательства правопорядку места его совершения ст. 170 Кодекса Бустаманте устанавливает, что в случаях, если обязательство из причинения вреда должно быть погашено платежом денежных сумм, к условиям, а также валюте платежа применяется закон места производства платежа. Тот же закон регулирует судебные расходы по принудительному осуществлению платежа.

В современной практике определенные аспекты отношений по причинению вреда все больше регулируются международными договорами.

Проиллюстрируем специфику регулирования деликтных отношений на основе региональных международно-правовых актов стран СНГ: Минской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. и Соглашения о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности 1992 г., заключенного в Киеве.

В арбитражном суде РФ рассматривалось дело по иску белорусской компании к российскому акционерному обществу о взыскании убытков в связи с выплатой пенсии работнику истца - инвалиду II группы. Как следует из материалов дела, истец выплатил пенсионные суммы Гродненскому фонду социальной защиты в связи с причинением увечья своему работнику. Производственная травма причинена работнику истца на территории Республики Беларусь по вине ответчика, допустившего выпуск трактора с конструкционным недостатком. У ответчика и истца отсутствуют договорные отношения. Суд применил к спорному отношению п. "ж" ст. 11 Киевского соглашения 1992 г., который гласит: "Права и обязанности сторон по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, определяются по законодательству, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда". Арбитражный суд исследовал вопрос о применимом праве и сделал вывод, что для решения данного спора должно применяться белорусское материальное право в силу того, что производственная травма причинена работнику истца на территории Беларуси.

Таким образом, в п. "ж" ст. 11 Киевского соглашения закреплен основой коллизионный принцип lex loci delicti commissii (аналогичное правило закреплено в ст. 42 Минской конвенции). Ero действие ограничивает право, применимое к договорным обязательствам, если причинение вреда связано с договором или иными правомерными действиями.

Между Россией и другими государствами заключено немало двусторонних договоров о правовой помощи, в которых отражена и коллизионно-правовая регламентация внедоговорных отношений. В большинстве современных договоров (например, в договорах с Польшей от 16 сентября 1996 г., с Египтом от 23 сентября 1997 г., с Индией от 3 октября 2000 г., с Кубой от 14 декабря 2000 г.) содержатся нормы, определяющие, какое законодательство должно применяться к соответствующему отношению в случае причинения вреда. Они отражают современные тенденции регулирования деликтных отношений. В частности, в особую группу выделяются обязательства из причинения вреда, возникновение которых в той или иной степени обусловлено договорными отношениями между причинителем вреда и потерпевшим. Второй характерной чертой, закрепляемой, как уже отмечалось, и в национальном праве многих стран, выступает то, что разрешение коллизий подчиняется праву того государства, гражданами которого состоят стороны, т.е. если у делинквента и потерпевшего имеется общее гражданство. Третья отличительная особенность заключается в установлении компетенции судебных учреждений договаривающихся сторон для рассмотрения данной категории споров. Иски о взыскании ущерба по обязательствам из причинения вреда могут предъявляться в суд той стороны, на территории которой имело место действие или иное обстоятельство, послужившие основанием для требования о возмещении вреда (п. 3 ст. 27 Договора с Египтом, п. 2 ст. 33 Договора с Кубой). Последний, равно как и Договор с Польшей, предоставляет более широкие возможности для определения компетенции судебных учреждений в этом плане. Так, кроме критериев, указанных выше, согласно п. 2 ст. 37 российско-польского и п. 2 ст. 33 российско-кубинского договоров компетентными могут быть и учреждения той договаривающейся стороны, где ответчик имеет свое местожительство или местонахождение. Компетентными признаются также и суды договаривающегося государства, на территории которого проживает или пребывает истец, а также находится имущество ответчика.

Коллизионные нормы, в том числе и вышеприведенные, с помощью которых в современном международном частном праве устанавливается материальное право, затрагивают весь спектр обязательственных деликтных правоотношений: условия и пределы ответственности, круг лиц, имеющих право требования (например, в случаях причинения смерти лицу или увечья, приведших к потере кормильца, и т.д.), объем, характер и размер возмещения, основания освобождения от ответственности и т.п.

В числе международных договоров, в которых решаются вопросы гражданско-правовой ответственности вследствие причинения вреда, большой удельный вес составляют конвенции, посвященные различным видам перевозок. При этом следует упомянуть Гаагскую конвенцию от 4 мая 1971 г. (вступила в силу с 3 июня 1975 г.) о праве, применимом к дорожно-транспортным происшествиям (ДТП), в которой участвуют 13 европейских государств. Основной ее принцип - lex loci delicti commissii (ст. 3). Конвенция применяется к внедоговорной ответственности в связи с дорожными происшествиями, имевшими место на территории договаривающихся государств, а также в случаях, когда применимым правом признается закон государства, которое участвует в Конвенции (ст. 11). В определенных Конвенцией ситуациях принцип отсылки к закону места совершения деликта заменяется иным, что, в частности, должно обеспечить его более тесную связь с соответствующим правопорядком. Так, закон регистрации автомобилей признается более адекватным для регулирования, например, таких вопросов, как размер ущерба, предел ответственности, круг лиц, имеющих право требовать возмещения, и пр. Однако вне зависимости от применимого права должны приниматься во внимание нормы по безопасности дорожного движения, правила проезда и т.д., действующие в стране места причинения вреда.

В качестве примера договоров, регулирующих гражданскую ответственность в рамках деликтных обязательств, сошлемся на Гаагскую конвенцию от 2 октября 1973 г. об ответственности за вред, причиненный товаром. Отличительная особенность коллизионного регулирования, зафиксированного в ней, от такового в иных международно-правовых актах, в том числе и Гаагской конвенции 1971 г., заключается в том, что при определении применимого права она стремится с помощью ряда факторов отыскать правопорядок, который будет служить "собственно правом деликта". Право государства обычного местонахождения потерпевшего будет надлежащим, если таковое одновременно является местом основной деятельности изготовителя причинившего вред товара либо местом его приобретения потерпевшим. Если подобного совпадения нет, применяется принцип закона места причинения вреда с учетом того, что в данной стране потерпевший имеет свое обычное местожительства, либо причинитель вреда - место основной деятельности, либо продукт приобретен потребителем (ст. 4). В ситуациях, когда и это не имеет места, применяется право страны, где ведет свою обычную активную деятельность лицо, которое несет ответственность за продукт, если потерпевший не предпочтет основать свое требование на законе места причинения вреда (ст. 6). Наряду с этим независимо от применимого права будут учитываться требования, относящиеся к правомерному распространению продукта, законодательства той страны, где имел хождение товар (ст. 9).

Вопросы гражданской ответственности решаются иногда и с помощью специальных многосторонних международных договоров, заключаемых в отдельных областях, благодаря содержащимся в них материально-правовым нормам.

Среди таких договоров в настоящих условиях особенно важны соглашения, призванные регламентировать ответственность субъектов международного хозяйственного оборота, возникающего в связи с ядерной деятельностью. В их числе Венская конвенция 1963 г. о гражданской ответственности за ядерный ущерб, Конвенция 1971 г. о гражданской ответственности в области морских перевозок ядерных материалов, а также Конвенция 1962 г. об ответственности операторов ядерных судов. Содержащиеся в названных документах нормы устанавливают в интересах потерпевших (как правило, физических лиц) безвиновную ответственность причинителей вреда (большей частью владельцев источников повышенной опасности). Однако в них содержатся также и основания, исключающие ответственность (форс-мажорные обстоятельства, в том числе военные действия, стихийные бедствия и т.п.). В ряде случаев ответственность причинителя вреда по некоторым из специальных международных соглашений возникает даже и при наличии обстоятельств непреодолимой силы. Таково, в частности, содержание норм Римской конвенции 1952 г. об ущербе, причиненном иностранными воздушными судами третьим лицам на поверхности (Россия как правопреемница СССР участвует в ней с 1982 г.). Вина же потерпевшего, в случае если она будет доказана причинителем вреда, уменьшает размер возмещения.

Пределы ответственности во многих конвенциях определяются путем установления фиксированных сумм, на которые имеет право лицо в случае причинения вреда. Кроме того, предусматриваются и так называемые обеспечительные меры. Например, согласно Римской конвенции ответственность в связи со смертью или увечьем лица не превышает 530 000 франков за каждого погибшего или получившего телесное повреждение. Конвенция же 1962 г. об ответственности операторов ядерных установок требует, чтобы оператор получил страховой полис или иное финансовое обеспечение, покрывающее его возможную гражданскую ответственность.

Значительное место среди подобных международных договоров занимают так называемые морские конвенции. Известна Брюссельская конвенция от 23 сентября 1910 г., унифицировавшая некоторые правила, касающиеся столкновения судов в открытом море. Однако она не применяется к деликтному отношению, если оба столкнувшиеся судна плавают под общим флагом. В данном случае спор будет разрешаться на основе закона суда или правопорядка, имеющего более тесную связь с рассматриваемым отношением, каковым является право государства флага.

Нельзя не упомянуть и Брюссельскую конвенцию о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения моря нефтью 1969 г. (СССР участвует в ней с 1975 г.), которая унифицировала материально-правовые нормы в специальных областях деликтных отношений. Эта Конвенция обеспечивает возмещение физическим и юридическим лицами убытков, возникших из-за утечки или слива нефти из судов. Пределы ответственности собственника судна за загрязнение довольно высоки. Ответственность более строгая, чем основанная на принципах вины, наступает, если собственник не докажет, что убытки обусловлены военными и тому подобными действиями или стихийным бедствием исключительного, неизбежного и непредотвратимого характера; поведением третьих лиц, имевших намерение причинить убытки; небрежностью или иными неправомерными действиями государства (властей), а также виной потерпевшего.

В последние годы международное сообщество стремится раздвинуть привычные рамки конвенционного регулирования деликтных отношений путем заключения многосторонних соглашений в нетрадиционных отраслях (Конвенция ООН об ответственности операторов транспортных терминалов в международной торговле 1991 г., Конвенция, подписанная 1 февраля 1990 г., о гражданской ответственности за ущерб, причиненный при перевозке опасных грузов автомобильным, железнодорожным и внутренним водным транспортом (КГПОГ), Базельская конвенция о контроле за трансграничной перевозкой опасных отходов и их удалением от 20-22 марта 1989 г., к которой присоединилась и Российская Федерация).