Немецкая классическая философия

6. Международное право

Кант впервые выходит к проблеме международного права, когда отмечает, что вопрос правомерности реставрации свергнутого революцией монархического режима находится в юрисдикции международного права. Субъектом международных отношений является национальное государство.

NB.: Кант не употребляет термин "национальное государство", но по смыслу применяемой им понятийной конструкции он неявно имеет в виду именно этот концепт. Нация ("народ" в кантовской терминологии) - это общность политическая, а не этническо-родовая: "Люди, составляющие один народ, могут быть представлены как уроженцы [данной] страны по аналогии с происхождением от общего рода ..., хотя они и не таковы; однако в интеллектуальном и правовом значении, как дети одной матери (республики), они составляют одну семью (gens, natio), все члены которой (граждане) по происхождению равны между собой и не смешиваются ... с теми, кто жил бы рядом с ними в естественном состоянии ...".

Международное (точнее, межгосударственное) право - право национальных государств друг по отношению к другу - право на войну, право во время войны, право установления мира и право во время мира; оно включает в себя также правовые аспекты отношений отдельных лиц одного государства к отдельным лицам другого государства, а также к другому государству в целом.

Кант рассуждает о международном праве по аналогии с правом гражданским; международное право и представляет собой своего рода надстройку над гражданским правом; общей моделью для того и другого является схема перехода от естественного состояния - перехода, опосредуемого априорными принципами общественного договора, - к гражданскому состоянию и правопорядку, гарантирующему каждому свое в условиях социального мира.

Точно так же, как в естественном состоянии право - это право сильного, следовательно, право войны, так и в межгосударственных отношениях такое право является исходным. Но сразу же возникает вопрос, правомочно ли суверенное государство в интересах этого права (войны) использовать своих подданных только как средство. С одной стороны, подданные в обладании ими правами на свое являются как бы артефактами (созданиями, продуктами) государства, так как поддержание гражданского порядка и мира, гарантирующих справедливость (каждому - свое), - функция последнего. Однако это не означает, что суверен имеет право отправлять своих подданных, большая часть которых - это [его] собственный продукт, на войну, как на охоту, и на сражения, как на увеселительную прогулку. Подобное обоснование действительно в отношении животных, которые могут быть собственностью человека, однако абсолютно не применимо к человеку, особенно как гражданину, который всегда должен рассматриваться в государстве как участвующий в законодательстве (не только как средство, но в то же время и как цель сама по себе) и который, следовательно, должен давать через своих представителей добровольное согласие не только на ведение войны вообще, но и на каждое отдельное объявление войны: только при этом ограничивающем условии государство может располагать его опасной службой. Поэтому право войны выводится из долга суверена по отношению к народу, а не наоборот.

Право войны вступает в силу в тех случаях, когда одно государство считает, что другое государство причинило ему ущерб; средство осуществления права - сила. Этот ущерб рассматривается не только как результат прямых действий, но и как угроза такого ущерба: опережающее наращивание вооружений другим государством, внушающий страх рост его могущества вообще. С этими последними понятиями связаны такие права (в естественном состоянии государств), как превентивное право, право (добиваться) равновесия сил всех активно соприкасающихся государств; в случае же нанесения ущерба действием средством удовлетворения может выступать возмездие - предприятие, сходное по формальным признакам с внезапным началом военных действий без объявления войны.

Тот же правовой принцип - суверенитет нравственно автономной личности - является ориентиром правовой регуляции способов ведения военных действий и их цели, образуя право во время войны. Это право имеет следующие ограничительные нормативы: 1) никакая война не может быть карательной или истребительной войной ради порабощения, так как ее целью является моральное уничтожение государства-противника и вместе с этим утрата его гражданами гражданской свободы; 2) средства защиты, используемые воюющими сторонами, должны исключать такие, которые связаны с невозможностью для их подданных сохранять свой гражданский статус; запрещено использование своих подданных в качестве шпионов, а шпионов, даже иностранных, в качестве убийц, отравителей ... или же для распространения ложных слухов; одним словом, нельзя пользоваться такими вероломными средствами, которые могут уничтожить доверие, требующееся для создания будущего прочного мира; 3) в войне разрешено взимать поставки и контрибуции, но не разрешено грабить народ, т.е. насильно отнимать у отдельных лиц то, что им принадлежит (это было бы ... разбоем ...).

Даже по отношению к несправедливому врагу (т. е. такому, который, не соблюдая международных договоров, действует на основе максимы, согласно которой невозможно состояние мира между народами и в межгосударственных отношениях должно быть увековечено естественное состояние) нельзя переходить определенной правовой границы: от народов требуется, поскольку под угрозой оказывается их свобода, объединение против ... бесчинства для того, чтобы лишить этого врага силы, давшей ему возможность нарушить договоры, но не для того, чтобы разделить страну врага и как бы стереть ее с лица земли, так как это было бы несправедливостью по отношению к народу [этой страны], который нельзя лишить его первоначального права - права объединения в общность; указанный союз должен дать возможность этому народу принять другое устройство, которое по самой своей природе не благоприятствовало бы склонности к войне.

Итак, право государства на войну и во время войны в известной мере регулируется и ограничено нравственным суверенитетом личности - стержневой идеей права вообще (правда, это ограничение касается только связывания действий государства по началу военных действий согласием народа, а во время ведения этих действий - способа их ведения и цели - неотчуждаемостью гражданской свободы), тогда как естественен запрет на войну как неправовое в конечном счете, т.е. все равно не дающее окончательных гарантий восстановления справедливости средство. Отсюда - право мира.

Право после войны состоит в том, что победитель ставит условия и ведутся переговоры, цель которых - прийти к соглашению с побежденным и добиться заключения мира. Эти условия исключают потерю подданными побежденной стороны гражданской свободы и превращение завоеванной страны в колонию (колония, или провинция, - это народ, который, хотя и имеет свой строй, законодательство и территорию, на которой граждане другого государства всего лишь пришельцы, однако это государство имеет над таким народом высшую исполнительную власть и называется метрополией).

Право мира подразделяется на: 1) право сохранения нейтралитета, когда идет война; 2) право требовать гарантий прочности заключенного мира; 3) право требовать гарантий прочности заключенного мира;

Поскольку приобретаемое или сохраняемое войной свое лишь временно, то полностью действительным право мира становится только в общем союзе государств (аналогичном союзу, благодаря которому народ становится государством); лишь на этой основе право мира становится состоянием мира. Такой союз государств можно назвать постоянным конгрессом государств; он является открытым, и любое государство может в любой момент как войти в его состав, так и выйти из союза. (Этим данный союз отличается от Американских Штатов, объединение которых основано на конституции и не подлежит роспуску. Исторический прецедент подобного объединения Кант находит в собрании Генеральных штатов в Голландии в первой половине XVIII в.: ... на нем министры большинства европейских дворов и даже самых маленьких республик жаловались на враждебные выпады других [участников собрания]; тем самым они мыслили ... Европу как единое федеративное государство, которое они рассматривали в качестве третейского судьи в этих их публичных спорах).