Возрождение и эпоха ранних буржуазных революций

5.5. Джон Локк. Учение о политическом государстве и гражданском обществе

Концепция человека и дедукция понятий "публичная власть и политическое общество"

Для Локка (1632-1704 гг.) так же, как и для Гоббса, исходным понятием политической теории является свобода. Аналогично свобода выступает как характеристика "естественного состояния". Для правильного понимания политической власти, говорит Локк, и ее возникновения "мы должны рассмотреть, в каком естественном состоянии находятся все люди, а это - состояние полной свободы в отношении их действий и в отношении распоряжения своим имуществом и личностью в соответствии с тем, что они считают подходящим для себя в границах закона природы, не испрашивая разрешения у какого-либо другого лица и не завися от чьей-либо воли". Обратим внимание на то, что Локк мыслит личную свободу изначально сообразующейся с нормативностью "естественного закона"; в этом - стержень его концепции, имеющей иную (протолиберальную) направленность, по сравнению с гоббсовской концепцией. Дело в том, что локковская политическая философия строится на иной антропологической основе, нежели у Гоббса.

Но что же отличает локковское представление о человеке от гоббсовского?

Во-первых, отметим, что методология исследования у Локка та же, что и у Гоббса, в той мере, в какой первый исходит из аналитически реконструируемого естественного состояния, т.е. из констатации наличия у человека некоторых основополагающих, общеродовых страстей и интересов, определяющих характер межчеловеческого взаимодействия. Однако содержание данного понятия оказывается у него иным. Если гоббсовская методология исходит из предположения радикально-эгоистического характера человеческих стремлений, то Локк встраивает в содержание понятия "естественное состояние" нравственно-обязующий, социально-связующий элемент. Соответственно изменяется содержание других базовых понятий. Естественная свобода не трактуется больше как субъективный произвол. Естественный закон (закон природы) содержит в себе некую внутреннюю неэгоистическую мерку, ибо над ним надстраивается более высокий уровень нормативности. Само естественное состояние уже не представляется только как "война всех против всех".

Соответственно изменяются также и содержание локковской дедукции понятий власти и права. Гражданская, или правовая (общественная, публичная) связь осмысляется как проекция нравственной коммуникации.

Что же характеризует, согласно мыслителю, естественное состояние как состояние свободы? Его ответ - равенство (2, II, 4). Равенство характеризуется тем, что всякая власть и право являются взаимными, никто не имеет больше другого; поэтому нет никакого подчинения или подавления. Природное равенство людей является самоочевидным и неоспоримым, причем настолько, что они являются основанием для обязательной взаимной любви меж людьми, из чего вытекают наши обязанности по отношению друг к другу и великие принципы справедливости и милосердия.

NB.: Локк в данном случае ссылается на Ричарда Гукера (Hoocker), 1553-1600 гг., англ. священника и теолога, работу которого ("Законы церковной политики") он неоднократно цитирует как образцовую - по-видимому, безо всякого дистанцирования от ее содержания. Гукер, выступая против пуританства в защиту англиканской церкви, рассматривает вопросы происхождения государства и его наилучшего устройства с позиций теории общественного договора.

Естественное состояние свободы поэтому ни в коем случае не является состоянием своеволия. Человек в этом состоянии обладает неограниченной свободой распоряжаться своей личностью и собственностью, но у него нет свободы уничтожить себя или хотя бы какое-либо существо, находящееся в его власти, за исключением тех случаев, когда это необходимо для более благородного использования, чем простое его сохранение. Далее Локк отмечает, вводя нравственную составляющую, что естественное состояние подчинено закону природы, которым оно управляется и который обязателен для каждого. Разум, который является этим законом, учит всех людей, которые пожелают с ним считаться, что, поскольку все люди равны и независимы, постольку ни один из них не должен наносить ущерб жизни, свободе, здоровью, свободе или собственности другого; ибо все люди созданы одним всемогущим и бесконечно мудрым творцом; они являются собственностью того, кто их сотворил.

Моралистическая логика Локка может быть отражена в нижеследующей сетке положений. Жизнь, а точнее свободная жизнь, представляется высшей ценностью. Соответственно право на свободную жизнь выступает как высшее право. Далее, свобода, характеризуемая как самопроизвольное - и в этом смысле самовластно-инициативное - распоряжение собственной судьбой, определяется через равенство. Последнее означает, что неявно в определение свободы привходит достоинство человека (сам Локк не употребляет термин "достоинство"), увязываемое Локком с традиционным тезисом о человеке как создании всеблагого творца. В свою очередь равенство, заключенное в безусловном достоинстве всех людей, "высветляет" саму свободу, придавая ей духовное измерение и налагая на нее нравственные ограничения. Право на жизнь безусловно, но над безусловностью самосохранения надстраивается более высокое целеполагание, более высокий интерес, нежели простое сохранение и поддержание жизни - стремление к автономии воли как достоинству: свобода, согласно Локку, существует лишь там, где каждый признается владельцем собственной личности.

Итак, право на жизнь на самом деле является правом на безусловно достойную жизнь. Отсюда - запрет на отношение к другим только как к средству, запрещение рабства. Локк подчеркивает, что, обладая одинаковыми способностями и имея общую природу, мы не можем предполагать, что среди нас существует такое подчинение, которое дает нам право уничтожать друг друга, как если бы мы были созданы для использования одного другим, подобно тому как низшие породы существ созданы для нас. Отсюда же (из признания изначальности неотчуждаемой свободы как свойства единой человеческой природы) следует утверждение о наличии в естественном состоянии объединяющей людей силы особого общечеловеческого интереса. Свобода как интерес частный изначально оказывается ориентированной на интерес всеобщий. Каждый из нас, утверждает Локк, поскольку он обязан сохранять себя и не оставлять самовольно свой пост (т. е. не может произвольно лишить себя жизни), обязан по той же причине, когда его жизни не угрожает опасность, насколько может сохранять остальную часть человечества и не должен, кроме как творя правосудие по отношению к преступнику, ни лишать жизни, ни посягать на нее, равно как и не предпринимать таких действий, которые отразились бы на сохранении жизни, свободы, здоровья, членов тела или собственности другого.

Запрет на нанесение ущерба универсален и предполагает властную функцию (этого требует санкциональная сторона закона), но не публичную, а индивидуальную, личную. Всех людей следует удерживать от посягательства на права и от нанесения ущерба друг другу, и необходимо соблюдать закон природы, который требует мира и безопасности для всего человечества. Выполнение закона природы в этом состоянии находится в руках каждого человека, вследствие чего каждый обладает правом наказания нарушителей этого закона в такой степени, в какой это может воспрепятствовать его нарушению. Ведь закон природы оказался бы, как и все другие законы, касающиеся людей в этом мире, бесполезным, если бы в этом естественном состоянии никто не обладал властью исполнять этот закон и тем самым охранять невинных и обуздывать нарушителей.

Таким образом, естественное состояние - предсоциальное состояние, включающее в свое определение протополитический элемент - право каждого на наказание нарушителя естественного закона, регулируемое самим этим законом как принципом свободы и равенства. Локк как бы формулирует заново так называемое "золотое правило", или талион, истолковывая его как протополитический элемент естественного состояния. Он утверждает, что в естественном состоянии один человек обладает властью над другим, но ему не дано полной или неограниченной власти над преступником, когда тот оказывается в его руках - власти поступать в зависимости от пылкой горячности или безграничной фантазии его собственной воли. Возмездие должно быть таким, как это предписывают спокойный рассудок и совесть, чтобы оно соответствовало нарушению - служило воздаянием и острасткой. Только эти два повода служат основанием для того, чтобы один человек законно причинил другому зло, - то, что мы называем наказанием. Таким образом, оказывается, что каждый человек в естественном состоянии обладает правом убить убийцу, как для того, чтобы посредством примера, показывающего, какое наказание следует за это со стороны каждого, удержать остальных от подобного преступления, которое нельзя ничем возместить, а также и для того, чтобы защитить людей от покушений преступника, который, отрекшись от рассудка, общего правила и мерила, данного богом человечеству, сам посредством несправедливого насилия и совершенного им убийства одного человека объявил войну всему человечеству.

Следующий логический шаг Локка - проекция этого протополитического элемента естественного состояния на политическое сообщество. Такая проекция осуществляется следующим образом.

В последнем из двух приведенных выше мест есть два ключевых слова для понимания дальнейшего хода рассуждения - мерило (общезначимое правило, или стандарт) и война. Собственно, то, что возникает (логическая) необходимость в дедукции гражданского состояния, противопоставляемого состоянию естественному, объясняется также, как и у Гоббса, констатацией нетерпимости войны - той, по Локку, опасности, которую это естественное состояние в себе заключает. В естественном состоянии каждый обладает исполнительной властью; но одновременно в естественном состоянии существует опасность пристрастия и насилия и проистекающих из них смятения и беспорядка, поэтому и необходимо гражданское правление. Однако отличия от гоббсовской теории не исчерпываются тем, что естественное состояние не идентично по своей значимости состоянию "войны всех против всех". Дело в том, что наличие публичной власти - правительства или самовластного правителя - согласно Локку, если и выводит сообщество за рамки естественного состояния, то не ликвидирует характерные для него опасности. Публичную власть в любой ее форме осуществляют всего лишь люди. И если их правление должно быть средством, избавляющим от тех зол, которые неизбежно возникают, когда все оказываются судьями в своих собственных делах, то тем не менее необходимо знать, каковы характеристики публичного правления, и насколько оно лучше, чем естественное состояние. Характеристики же эти могут быть таковы, что мы вынуждены будем констатировать наличие больших зол и опасностей, сопряженных с публичной властью, чем тех угроз, которые свойственны естественному состоянию. Концентрация власти при публичном правлении (особенно при правлении самодержавном) предполагает возможность, что один человек, повелевая множеством людей, имеет возможность поступать в отношении всех остальных, как ему заблагорассудится, причем никто не в праве усомниться или проверить тех, кто осуществляет его прихоть, и во всем, что бы он ни делал, поступая по рассудку, по ошибке или по страсти, ему должны подчиняться. А в естественном состоянии люди не обязаны поступать подобным образом в отношении друг друга; и если тот, кто судит, судит ошибочно, то он отвечает за это перед остальным человечеством (в частности, подпадает под санкцию закона "око за око"). Более того, несправедливое и самовластное правление также как и естественное состояние сопряжено с опасностью возникновения войны - состояния вражды и разрушения.

Поэтому следует строго различать естественное состояние и войну, а эти состояния, что бы ни утверждали некоторые люди (имеется в виду Т. Гоббс), столь же далеки друг от друга, как состояние мира, доброй воли, взаимной помощи и безопасности и состояние вражды, злобы, насилия и взаимного разрушения. Люди, живущие вместе согласно разуму, без кого-либо, кому бы они ни были подвластны и подсудны, действительно находятся в естественном состоянии. Но сила или заявление о готовности ее применить в отношении другого лица, когда на земле нет никого высшего, к кому можно было бы обратиться за помощью, это и есть состояние войны; и именно отсутствие возможности подобного обращения дает человеку право вести войну против агрессора, хотя бы он являлся членом общества и был собратом по гражданству. Отсутствие общего судьи, обладающего властью, ставит всех людей в естественное состояние; сила без права, обращенная против личности человека, создает состояние войны как в том случае, когда есть общий судья, так и в том случае, когда его нет.

Итак, насилие над личностью, посягательство на ее свободу и достоинство, по Локку, постоянная опасность которых характерна для режима произвольного правления, являются постоянно действующими первопричинами воспроизводства войны в естественном состоянии: тот, кто пытается полностью подчинить другого человека своей власти, тем самым оказывается в состоянии войны с ним; это следует понимать как объявление об умысле против его жизни, ведь никто не может желать иметь меня в своей неограниченной власти, если только он не собирается принудить меня силой к тому, что противоречит, то есть сделать меня рабом. Быть свободным от подобной силы является единственным залогом личной безопасности. Подобным же образом того, кто в общественном состоянии пожелал бы отнять свободу, принадлежащую членам этого общества или государства, следует подозревать в умысле отнять у них и все остальное и, таким образом, считать находящимся в состоянии войны. (Именно это посягательство на свободу личности делает правомочным убийство человеком вора, который ничем не повредил ему, не заявил ни о каком умысле против его жизни, а только посредством применения силы хотел захватить его в свою власть, чтобы отнять у него деньги или то, что ему заблагорассудится).

Избежание этого состояния войны, по словам Локка, - главная причина того, что люди образуют общество и отказываются от естественного состояния.

К этим соображениям присоединяется и то, что, как считает Локк, не всякое соглашение кладет конец естественному состоянию между людьми, но только то, когда люди взаимно соглашаются вступить в единое сообщество и создать одно политическое тело; люди могут давать друг другу и иные обязательства и заключать иные соглашения и все же оставаться по-прежнему в естественном состоянии; правдивость и выполнение обещаний свойственны людям как людям, а не как членам общества.

Признаками гражданского, или политического общества, таким образом, являются:

1. Публичная власть как право исполнять наказание.
2. Такая организация власти, которая ограничивает самовластие, являясь результатом общественного договора, налагающего запрет на насилие над личностью (проекция естественного состояния на гражданское общество, нравственной стороны природы человека - на политику).
3. Это большое сообщество, объединенное принципом свободы личности, которое обладает поэтому новым качеством общности - единым политическим телом.

Отсюда ясно, что, отказываясь от естественного состояния, люди, согласно Локку, не отказываются от свободы, но естественная свобода трансформируется в свободу гражданскую, или политическую. В таком случае следующий шаг - определение этой гражданской свободы. Такое определение дается через противопоставление ее свободе естественной.

Мыслитель дает следующие соотносительные определения этих понятий:

Свобода от деспотической власти, согласно Локку, настолько необходима для сохранения человека и настолько тесно с этим связана, что "он не может расстаться с ней иначе, как ставя под угрозу свою безопасность и свою жизнь".

Трудовая теория собственности: человек как "владелец собственной личности"

Следующий момент, который привходит в локковское определение свободы и достоинства, - собственность.

Локк предлагает трудовую теорию собственности. Он следующим образом обосновывает свою теорию.

Во-первых, собственность имеет нравственно-религиозное основание. Бог изначально дал мир в пользование всем людям сообща и наделил их рассудком, чтобы они наилучшим образом и с наибольшим удобством могли пользоваться жизнью. Поэтому стихийные порождения природы принадлежат человечеству, и в естественном состоянии не существует частной собственности. Но одновременно "пользование" ("использование") предполагает необходимость наличия "средства присвоения": дабы плоды или оленина, которыми питается дикий индеец, не знающий, что такое огораживание и остающийся общинником, могли пойти на поддержание его жизни, необходимо, чтобы они стали неотъемлемой частью его собственной личности, и чтобы никто другой не имел на них никакого права.

Во-вторых (как это следует из Локковского понимания свободы), каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. Поэтому труд его тела и работа его рук принадлежат ему по самой природе вещей: эти труд и работа создают разницу между вещами, к которым они приложены, и общим владением, они прибавляют к ним нечто большее, чем то, что сотворила природа; и, таким образом, они становятся его частной собственностью.

Локк, таким образом, определяет частную собственность как то, что выделяется из собственности общей в результате приложения трудового усилия личности, ее способностей, навыков и энергии к вещам природы. Если считать данное определение итоговым, то может показаться, что Локк не делает различий между личной и частной собственностью. На самом же деле, не вводя специально такого различения терминологически, он совершенно определенно имеет его в виду.

Из вышесказанного следует, что трава, которую щипала моя лошадь, дерн, который срезал мой слуга, и руда, которую я добыл в любом месте, где я имею общее с другими право, становятся моей собственностью без предписания и согласия кого-либо. Труд, который был моим и который был затрачен на то, чтобы извлечь их из того состояния общего владения, в котором они находились, утвердил право собственности на них. В этом высказывании Локка неявно постулируется, что частная собственность, создаваемая личным трудом, предполагает особое отношение между людьми, между человеком и обществом - оформляемое через договор, признание его особого права на результаты своего труда; тем самым неявно предполагается, что частная собственность есть свойство (и основа) гражданского общества, цивилизованной жизни.

Для трудовой теории собственности естественно также нормативное ограничение размеров владения: закон природы, который дает нам собственность, точно так же и ограничивает размеры этой собственности. Раз источник собственности - в личности, и наоборот, собственность - естественный атрибут личности (человек, утверждает Локк, "будучи господином над самим собой и владельцем своей собственной личности, ее действий и ее труда" в качестве такового "заключает в себе самом великую основу собственности"), то размеры собственности необходимо ограничены; своего рода естественная норма владения определяется ограниченностью человеческих сил и прилежания, а также разумными потребностями личности: человек имеет право обратить своим трудом в свою собственность столько, сколько он может употребить на какие-нибудь нужды своей жизни, прежде чем этот предмет подвергнется порче.

В результате приложения человеческого труда к природным продуктам главным предметом собственности становится земля, а не плоды и звери. Участок земли, имеющий такие размеры, что один человек может вспахать, засеять, удобрить, возделать его и потребить его произведения, составляет собственность этого человека.

Наконец, по словам мыслителя, не является странным, как это, пожалуй, может показаться, что собственность, возникшая благодаря труду, может перевесить общность владения землей. Дело в том, что труд составляет гораздо большую часть стоимости вещей, которые мы потребляем; земля составляет лишь ничтожную часть их стоимости, ибо сама по себе она в отличие от пастбища, пашни или сада является лишь пустошью, от которой нет никакой пользы (для обозначения этой составной части стоимости Локк вводит понятие "естественной внутренней стоимости").

По замечанию Локка, это показывает, насколько количество людей более важно, чем обширность владений, - то есть главный ориентир государственного управления, если оно хочет быть эффективным, как принято выражаться в наше время (то есть ведущим к интенсивному приращению богатства общества и росту его могущества) - установление закона свободы для защиты честного трудолюбия человечества против сил угнетения и узости партии; установление государством такого закона гарантирует ему непобедимость.

Локк следующим образом рассматривает генезис более зрелой частной собственности. Рост населения в некоторых частях земного шара при ограниченности земельного ресурса приводит к необходимости установить границы владений и определить при помощи законов - через договор и соглашение - собственность частных лиц. Введение употребления денег как долговечной вещи, которая может оставаться у человека, не подвергаясь порче, и которую люди принимают, по взаимному соглашению, в обмен на полезные, но недолговечные средства существования, приводит к возможности приобретения имущества и его кумуляции; различные степени прилежания способствуют имущественному расслоению. Вначале, когда не существовало денег, весь мир был подобен Америке. Но стоит только обнаружить нечто, что могло бы использоваться в качестве денег и обладало бы такой же стоимостью для его соседей, и вы увидите, что тот же самый человек сразу начнет расширять свои владения. Золото и серебро, которые лишь в незначительной степени необходимы для существования человека, имеют свою стоимость лишь благодаря соглашению людей, причем все же труд главным образом является мерилом, то очевидно, что люди согласились на неравное владение землей; они нашли благодаря молчаливому и добровольному согласию способ, посредством которого человек может иметь гораздо большее количество земли, нежели то, с которого он может использовать продукты: он состоит в том, чтобы получать в обмен на свои излишки золото и серебро, которое можно накапливать без ущерба для кого-либо.[27]

Разграничение традиционной (патриархальной) и политической власти, естественного и гражданского (политического) общества

Далее Локк возвращается к проблеме определения публичной власти. Он делает это через различение власти патриархальной и власти политической. Такое различение необходимо Локку, поскольку существует теория происхождения монархической абсолютной и безграничной власти от власти отцовской, - и на этом основании утверждающей, что единственно возможной (правильной) формой правления является абсолютная монархия. Мыслитель считает ее не выдерживающей критики по следующим основаниям.

Во-первых, эта теория отрицает безусловность, неотчуждаемость свободы личности - способности человека распоряжаться и располагать как ему угодно своей личностью, своими действиями и своей собственностью - свободно следовать своей воле в рамках тех законов, которым он подчиняется. (Соответственно распространение на публичное право характеристик так называемого родительского права, предполагающего для детей обязанность безусловного подчинения отцовской власти, также неверно: закон в его подлинном смысле представляет собой не столько ограничение, сколько направление для свободного и разумного существа; целью закона является не ограничение, а сохранение и расширение свободы).

Во-вторых, постулат естественной свободы и родительское право не противоречат друг другу: мы рождаемся свободными так же, как мы рождаемся и разумными; но это не означает, что мы в состоянии пользоваться и тем, и другим. Дело в том, что право распоряжаться своей личностью в рамках закона человеку дает только состояние зрелости, которое определяется таким признаком, как способностью познать этот закон и соизмерять с ним свои действия, а это связано с достижением определенной возрастной границы.

В-третьих, родители не имеют законодательной власти над своими детьми, как не могут они заставлять соблюдать свои установления при помощи смертной казни.

В-четвертых, различна сама природа обязательства свободного повиновения закону и обязанностей детей: безусловным, не прекращающимся с достижением совершеннолетия долгом детей по отношению к родителям является их уважение, поддержка и защита; от исполнения этого долга не может освободить никакое государство, никакая свобода; но одно дело быть обязанным уважать и помогать, другое - требовать абсолютного повиновения и покорности. Иными словами, если императивный момент отношений детей к родителям имеет нравственную основу (моральный долг), то отношения в рамках гражданского общества скреплены еще и законом, предполагающим возможность применения насильственных санкций.

Таким образом, эти две власти, политическая и отцовская, совершенно различны и покоятся на совершенно различных основаниях. Политическая власть не должна и не может иметь отцовский характер по определению.

Далее Локк вводит различение между естественным сообществом, семьей, в основе которой лежит брак (родители и дети плюс господин и слуга), и политическим или гражданским обществом. Необходимость удобства и склонность побуждают человека к общественной жизни; он обладает разумом и языком, чтобы продолжать эту общественную жизнь и получать от нее удовольствие. Новоевропейский элемент в этот традиционный взгляд на общество так же, как и у Гоббса, привносит рассмотрение последнего как искусственного образования.

Семья и гражданское общество - сообщества различного типа, имеющие различные связи между людьми, обязанности своих членов и цели. В частности, если рассматривать подчиненные отношения членов семьи по отношению к ее главе, то он, как уже отмечалось, не имеет права на абсолютную законодательную и исполнительную власть.

С другой стороны, политическое общество предполагает, как уже отмечалось выше:

1. защиту собственности, и в этих целях правомочно наказывать преступления своих членов; отказавшись от естественной власти, человек прибегает к защите закона как общественного установления - беспристрастного и одинакового для всех сторон правила; это означает, что должна существовать законодательная власть в виде особого института;
2. поскольку частный суд каждого отдельного члена исключается, то само общество становится третейским судьей, назначив людей, обладающих данной им от общества властью для осуществления этих правил; они разрешают все конфликты и разногласия, возникающие между членами общества в отношении правовых вопросов, и наказывают по закону преступления; это - исполнительная власть.

Когда законодательная и исполнительная власть передаются публичным органам власти, составляется один народ и образуется одно политическое тело под властью одного верховного правительства, и это переносит людей из естественного состояния в государство.

Отсюда видно, что абсолютная монархия, которую некоторые считают единственной формой правления в мире, на самом деле несовместима с гражданским обществом и, следовательно, не может быть формой гражданского правления: абсолютная монархия не совместима с гражданским обществом по определению, так как исключает свободу. Каждый абсолютный монарх сам находится в естественном состоянии, ибо предполагается, что в его руках сосредоточена вся законодательная и исполнительная власть. И хотя и в абсолютных монархиях подданные, так же как и при других формах правления, имеют право обращаться к закону, а судьи вольны разрешать любые споры и сдерживать применение силы среди подданных, но не существует никакой защиты против насилия и угнетения со стороны государя. Самый вопрос о существовании такой защиты уже вряд ли является допустимым. На этот вопрос вам готовы ответить, что за самую просьбу о безопасности полагается смерть.

Локк дает следующий перечень характеристик, уточняющих понятие гражданского общества.

Верховная, законодательная власть в нем принадлежит коллективному органу - сенату или парламенту или какому-то другому институту.

Это сообщество выступает как единый организм, что может происходить только по воле и решению большинства.

Такое единство не может быть основано на одном принуждении и предполагает нравственную основу - принятие на себя каждым членом политического сообщества обязательства подчиняться решению большинства и считать его окончательным. Локк следующим образом поясняет свою мысль. Он считает, что данное положение является необходимым элементом, своего рода несущей конструкцией теории общественного договора. В противном случае, если исключить внутреннюю, свободную "законосообразность" (употребим терминологию Канта, которого Локк в известной мере предвосхищает) как скрепу, обеспечивающую целостность гражданского общества, и ограничиться одной лишь законопослушностью, оно распадется сразу же после своего основания. (Эти соображения мыслитель противопоставляет гоббсовской концепции общественного договора, согласно которой народ выступает как суверен - коллективный субъект, характеризующийся единством воли - только в момент заключения общественного договора, а затем сразу же переносит этот суверенитет на правителя, который и скрепляет единство общества своей властью, конституируя государство и тем самым гарантируя выполнение договорных обязательств).

Локк пишет, имея в виду внутреннюю противоречивость концепции Гоббса:

Локк подчеркивает личностную основу образования политических государств (сообществ) - сознательное свободное решение каждого человека. Такое образование совершается, по его словам, посредством одного лишь согласия на объединение в единое политическое общество, чего вполне достаточно в качестве договора между личностями, вступающими в государство или его создающими.

NB.: Далее Локк приводит аргументы в пользу договорной теории и примеры возникновения государств именно на такой основе, опровергающие возражения противников его теории на том основании, что история не знает случаев учреждения правительств группой независимых и равных между собой людей, - а равным образом - потому, что якобы вообще невозможно, чтобы люди так поступали, ибо они уже рождены под властью какого-либо правительства, должны повиноваться ему и не свободны учреждать новое (§ 100-122). Главный его аргумент - это утверждение, что от рождения все люди свободны и равны, и потому, если даже принять в расчет то, что, как известно из исторических источников, многие государства рождались, формируясь по образцу патриархальной власти, то весьма вероятно, что и сама власть государя изначально основывалась на том, что "люди, которые были от природы свободными либо по собственному согласию покорились правлению своего отца, либо представители нескольких семейств объединились, чтобы создать государство, и так [в тексте - "и как"] эти люди обычно передавали власть в руки одного человека и предпочитали повиноваться одному лицу, не ограничивая и никак не регулируя его власть, так как они доверяли его честности и благоразумию; хотя им никогда не снилась монархия jure divino [основанная на божественном праве], о которой нам ничего не было известно от кого-либо из представителей человечества до тех пор, пока это откровение не было нам сделано богословами этого последнего века; в равной мере люди никогда не допускали и того, чтобы отцовская власть имела право повелевать или являлась основанием всякого правления, хотя это не исключает и иного варианта ... Всякое мирное образование государства имело в своей основе согласие народа".

Функционально-целевой анализ властных институтов и правовых границ власти: проблема источника нормативности права

Следующий вопрос для Локка - о целях политического общества. Ответ состоит в том, что, коль скоро политическое общество является артефактом и образуется вынужденно, ради того, чтобы избежать опасностей естественного состояния, то его цель - восполнение тех дефицитов, которые характерны для последнего: дефицита закона как "общего мерила" справедливости; нехватки "знающего и бесстрастного судьи"; недостатка силы, которая могла бы подкрепить и поддержать справедливый приговор и привести его в исполнение. Соответственно этому данные институты, или установления обеспечивают единую задачу соблюдения справедливости. Власть общества или созданного людьми законодательного органа никогда не может простираться далее, нежели это необходимо для общего блага; эта власть обязана охранять собственность каждого, не допуская тех трех неудобств, о которых говорилось выше. В дальнейшем речь идет о структуре и соотношении различных ветвей власти, определяемых с точки зрения функционально-целевого подхода.

Но прежде мыслитель уточняет понятие государства. Он говорит, что главный признак политического общества уже назван - это то, что верховная (законодательная) власть принадлежит большинству; при этом не важна сама форма правления - полная демократия, олигархия, (династическая) монархия, смешанная форма.

Определение: "Под государством я все время подразумеваю не демократию или какую-нибудь иную форму правления, но любое независимое сообщество (community), которое латиняне обозначали словом civitas: этому слову в нашем языке лучше всего соответствует слово "государство" (commonwealth), оно более точно выражает понятие, обозначающее такое общество людей, а английские слова "община" (community) или "город" его не выражают: ибо в государстве могут быть подчиненные общины, а слово "город" у нас имеет совершенно иное значение, чем "государство" ..."

Далее Локк рассматривает проблему объема и границ высшей, законодательной власти, что вытекает из ее функционально-целевой задачи (гл. XI). Он следующим образом представляет себе эти границы.

Во-первых, власть должна управлять посредством провозглашенных установленных законов, которые не должны меняться в каждом отдельном случае, напротив, должен существовать единый закон для богатого и бедного, для придворного временщика и для крестьянина за плугом.

Во-вторых, эти законы должны предназначаться ни для какой конечной цели, кроме как для блага народа.

В-третьих, они не должны повышать налоги на собственность народа без согласия народа, данного им самим или через его представителей.

В-четвертых, законодательный орган не должен и не может передавать законодательную власть кому-либо другому или передоверять ее кому-либо, кроме как тем, кому ее доверил народ.

Кроме того, Локк повторяет принципиально важное для него положение о нравственной основе политического общества, которое является его априорной мировоззренческой установкой и столь существенно модифицирует теоретическую конструкцию договорной теории и ее основных понятий ("естественное состояние", "естественный закон", "свобода" и т.д.) по сравнению с Гоббсом.

Интерпретация: Локк и Гоббс исходят из различных мировоззренческих установок. В основании различий ориентиров политической теории того и другого лежат различные философемы. Мировоззренческо-философскую парадигму Локка - в ее отличии и одновременно генетической зависимости от гоббсовской парадигматики - весьма рельефно представляет его понимание "естественного закона" (общего для обоих мыслителей опорного понятия). В 135 параграфе гл. XI своей работы "О государственном правлении", где он рассматривает проблему закона как нормативной границы власти - противовеса властному произволу, Локк, следуя аналогичной гоббсовской установке, считает, что сама нормативность закона основывается на двух источниках: первый - эгоистичная природа человека (он ссылается по этому поводу на свой постоянный источник, "Церковную политику" Гукера, содержащий договорную теорию: "Политические законы, установленные для поддержания внешнего порядка среди людей и управления ими, никогда не бывают сформулированы так, как они должны быть сформулированы, если только мы не предположим, что воля человека по своей внутренней сущности упряма, мятежна и отвращается от всякого повиновения священным законам его природы ..." (там же, с. 78); второй - "естественный закон" или, как он еще выражается, "закон природы": "Те законы, которые ... создают для направления действий других людей, должны, так же как и их собственные действия и действия других людей, соответствовать закону природы, т.е. божьей воле, проявлением которой он является; и так как основным законом природы является сохранение человечества, то никакая человеческая санкция не может быть благодетельной или действенной, если она тому противоречит". Причем понимание Локком естественного закона сходно с гоббсовским в силу придания ему самоочевидной, нормативно-обязующей по отношению к эгоистической сущности человека значимости; различно - в силу встраивания нравственного, социально-связующего и объединяющего элемента в понимание естественного состояния; естественный закон (закон природы), по Локку, оказывается законом нравственным; именно здесь и кроется источник нормативности гражданского (правового) закона.

Цитируемая Локком выдержка из Гукера целиком выглядит так: "Общества [множ. число!] покоятся на двух основах; одна из них - естественная склонность, вследствие чего все люди стремятся к общественной жизни и товариществу; вторая - порядок, в отношении которого было достигнуто явное или тайное соглашение, затрагивающее характер их союза при совместной жизни; это последнее представляет собой то, что называем законом государства, подлинной душой политического организма, части которого оживляются законом, держатся им вместе и побуждаются к действию в том направлении, в каком этого требует общественное благо. Политические законы, устанавливаемые для поддержания внешнего порядка среди людей и управления ими, никогда не бывают сформулированы так, как они должны быть сформулированы, если только мы не предположим, что воля человека по своей внутренней сущности упряма, мятежна и отвращается от всякого повиновения священным законам его природы; одним словом, если только мы не предположим, что человек в отношении своего развращенного ума не намного лучше дикого зверя, и тогда законы, несмотря на это, дают возможность так направлять его внешние действия, чтобы эти действия не были препятствием для общего блага, ради которого созданы общества. Если они этого не делают, они не являются совершенными" (там же, с. 78).

Естественный закон - закон нравственный (Гукер): "Человеческие законы являются мерилом в отношении людей, действия которых они должны направлять; однако, хотя они и являются таким мерилом, для них существуют также высшие законы, которыми они меряются, и этих законов два: закон бога и закон природы; таким образом, человеческие законы должны создаваться в соответствии с общими законами природы и так, чтобы они не противоречили какому-либо определенному закону Священного писания. В противном случае эти законы дурно созданы" (там же, с. 78-79).

Сам Локк в работе "Опыты о законе природы" выводил принципы морали из закона природы. По мнению комментатора цитируемого издания А.А. Макаровского, известное представление о содержании работы могут дать заголовки ее разделов: I. Даны ли нам правила морали или закон природы? Да. II. Можно ли познать закон природы с помощью света природы? Да. III. Является ли закон природы изначально запечатленным в разуме людей? Нет. [априорные нравственные основания нормативности гражданских законов?] IV. Может ли разум познать закон природы с помощью увственного опыта? Да. V. Можно ли познать закон природы через всеобщее согласие людей? Нет. VI. Обязывает ли закон природы людей? Да. VII. Является ли обязывающая сила закона природы вечной и всеобщей? Да. VIII. Является ли личный интерес любого человека основой закона природы? Нет.

Итак, у Локка и у Гоббса различные основы конвенции (общественного договора). У Гоббса - чисто "человеческие"; но у него, как и у софистов, возникает проблема интерсубъективности - проблема основания нормативности, которая разрешается установлением единства властной воли в рамках абсолютной монархии: народ как субъект договора переносит свои права на государя; государь ограничен своим добронравием и благом народа (salus populi suprema lex, как и у Локка) и естественным законом, который встраивается в закон гражданский. У Локка же вопрос о границах власти рассматривается иначе: народ остается высшим сувереном и источником власти и нормативности закона - в силу изначальной встроенности в универсальный "закон природы" нравственного, социально связующего элемента. Все остальное - политические выводы из данной теоретической схемы, в частности в гл. XIV "О прерогативе".

Таким образом, Локк в рамках функционально-целевого подхода получает возможность определения общественно-политического стандарта, ликвидирующего остатки традиционных патерналистских представлений, свойственных гоббсовской концепции, формулируя раннебуржуазный цивилизационный идеал (фактически - идеал правового государства со свойственным ему главенством закона, разделением властей, верховенством суверенной воли народа, признанием свободы основополагающей ценностью, ограничением властного произвола и т.п.) на эпохальную перспективу (уточнение этого идеала происходит затем у просветителей, Руссо, Канта и Гегеля).

Логическая цепочка такова: изначально определен нормативный стандарт - неотчуждаемая, естественная свобода, включающая морально-обязующий, социально-объединяющий элемент и потому - постулат нравственного достоинства личности. Проекция этого элемента на так называемое политическое общество дает в качестве результата принцип верховенства законодательной власти, понимаемой фактически как политический суверенитет народа, источник которого - единство политического тела, основанное на законосообразности личности, ее добровольном обязательстве подчинения закону (народ - и подданный, и суверен), что, собственно, и конституирует народ как сознательно, на основе ответственного выбора в пользу гражданской свободы и отказа от свободы естественной, возникающее нравственно-политическое единство. Отсюда - вывод о необходимости самоограничения власти законом. Политика, следовательно, может пониматься на основе локковской концепции следующим образом: в широком смысле - как вся жизнь "политического общества"; в узком смысле - как законотворческая деятельность и исполнение конкретных властных функций в рамках установленных законом границ. Стало быть, институционализация свободы требует как функционального задания цели институтам власти, так и определения конструкции их отношений и их внутренней структуры.

В частности, Локк, сообразно логике ограничения властного произвола, фактически предлагает принцип равенства всех (в том числе и исполняющих властные функции лиц) перед законом и принцип разделения властей; точнее - функциональное разделение, объединение и соподчинение законодательной, исполнительной и федеративной властей, что и представляет собой один из аспектов идеи институционализации свободы. Локк считает, что из-за слабости человеческой природы, склонной цепляться за власть, те же лица, которые обладают властью создавать законы, могут также захотеть сосредоточить в своих руках и право на их исполнение, чтобы, таким образом, сделать для себя исключение и не подчиняться созданным ими законам и использовать закон как при его создании, так и при его исполнении для своей личной выгоды. Тем самым интересы этих людей становятся отличными от интересов всего сообщества, противоречащими интересам всего сообщества и правительства. Вот почему в хорошо устроенных государствах законодательная власть передается в руки различных лиц, которые, собравшись должным образом (будучи избранными народом), обладают властью создавать законы; когда же они это исполнили, то, разделившись вновь (возвратившись в состояние подданных), они сами подпадают под действие тех законов, которые были ими созданы; это новые и тесные для них узы, которые побуждают их следить за тем, чтобы они создавали законы на благо общества.

А поскольку законы постоянны, обладают длительной силой действия, они нуждаются в непрерывном исполнении и наблюдении за их исполнением. Это - (специализированная) функция исполнительной власти: законодательная и исполнительная власть часто разделяются.

Но общество - единое целое, народ, и это целое обладает правом объявления войны и заключения мира, правом участвовать в коалициях и союзах, равно как и правом вести все дела со всеми лицами и сообществами вне данного государства; эту власть можно назвать федеративной.

Исполнительная власть (ее функция - исполнение муниципальных законов внутри общества) и власть федеративная (функция которой - обеспечение безопасности и интересов общества во вне) почти всегда объединены.

Проблема функциональной субординации и координации законодательной и исполнительной власти

В особую рубрику попадает вопрос о соподчинении властей. Верховной властью, как уже говорилось, является власть законодательная. Но и она представляет собой лишь "доверенную" (т. е. представительную) власть. Поэтому у народа остается верховная власть отстранять или изменять состав законодательного органа. Исполнительная власть, коль скоро она находится где угодно, но только не в руках лица, которое участвует также и в законодательном органе, явно является подчиненной и подотчетной законодательной власти и может быть по желанию смещена; это значит, что высшая исполнительная власть не находится вне субординации.

Право созывать и распускать законодательный орган принадлежит исполнительной власти с двумя оговорками. Первая состоит в том, что это право не дает исполнительной власти верховенства над властью законодательной, а является просто ее доверенным полномочием, данным ей в интересах безопасности народа на тот случай, когда неопределенность и переменчивость человеческих дел не могут вынести постоянного установленного правила. Вторая касается случая, когда обладающая силой государства исполнительная власть использует эту силу, чтобы воспрепятствовать созыву и работе законодательного органа, в то время как конституция или народные нужды требуют этого. Локк утверждает, что во всех положениях и состояниях лучшее средство против силы произвола - это противодействовать ей силой же. Применение силы без полномочий всегда ставит того, кто ее применяет, в состояние войны как агрессора и дает право поступать с ним соответствующим образом.

Ситуация конфликта между исполнительной властью и народом (возможная, в частности, в связи с необходимостью так называемой прерогативы, власти действовать сообразно собственному разумению ради общественного блага, не опираясь на предписания закона, а иногда даже вопреки ему, то есть исключительных властных полномочий, выходящих за конституционные рамки, необходимых в особых случаях, связанных с непредвиденными и переменчивыми событиями, когда неизменяемые законы не могут служить надежным руководством) всегда разрешима при помощи такого критерия, как благо народа: salus populi suprema lex (благо народа - высший закон). Принцип верховенства народного суверенитета делает народ третейским судьей и в конфликте между законодательной и исполнительной властями и во всех спорных с точки зрения закона случаях.

Точно так же данный критерий применим к противоправному использованию власти - к узурпации (осуществлению власти, на которую имеет право другой) и тирании (осуществлению власти помимо права, на что никто не может иметь права: когда правитель, какими бы полномочиями он ни обладал, кладет в основу своих действий не закон, а свою волю). Локк признает в этих случаях за народом право сопротивления силой насилию.

Но ни у кого нет права разрушать созданное политическое государство. Локк заключает: та власть, которую каждый передал обществу, когда вступал в него, не может снова вернуться к отдельным людям. (Цивилизационный вектор необратим). До тех пор, пока общество продолжает существовать, эта власть остается у общества; законодательная власть не может вернуться к народу, пока существует данный государственный строй; но если народ ограничил длительность существования законодательного органа или когда вследствие злоупотреблений лиц, находящихся у власти, они ее утрачивают, то эта власть возвращается к обществу, и народ имеет право действовать в качестве верховной власти и самому продолжать являться законодательным органом; он имеет также право создать новую форму законодательной власти.

В заключение скажем о еще одном концептуально важном моменте. Локк переходит от чисто проективного видения политики к пониманию необходимости адаптации властных институтов к изменениям, возникающим в ходе исторического процесса, что предполагает сохранение оснований гражданского общества через возможность политического изменения. Мотивы изменчивости у него присутствуют, как мы видели, в учении о прерогативе прежде всего, т.е. в понимании возможности возникновения коллизии между законом как константой и интересами безопасности и свободного роста общества. Он отмечает, что вещи в этом мире находятся в таком непрерывном изменении, что ничего не остается долго в том же состоянии. В частности, народы, богатства, торговля, власть меняют свое местонахождение. Но вещи не всегда изменяются равномерно, и частные интересы нередко сохраняют обычаи и интересы, когда оснований для них уже нет. В частности, случается, что норма представительства той или иной административно-территориальной единицы в законодательном органе, продолжая определяться обычаем, разительным образом не соответствует ее изменившемуся состоянию. Но в таком случае, если представитель исполнительной власти, имеющий право созывать законодательный орган, заботясь больше о правильной пропорции, чем о форме представительства, регулирует не по старому обычаю, а на разумной основе число членов от всех мест, которые имеют право самостоятельного представительства, на что никакая часть народа, как бы она ни была объединена, не может претендовать иначе, как пропорционально к той помощи, которую она оказывает обществу, то в этом случае нельзя считать, что будет создан новый законодательный орган, напротив, будет восстановлен старый и правильный порядок... Ведь интересы и намерения народа требуют справедливого и равного представительства.