Проблемы становления информационного общества в России

Наука. Неоценимый вклад в просвещение и образование вносят учёные. Согласно приведённым в [4] данным социологических опросов, профессию учёного считают в России престижной всего около 10 % респондентов. Для сравнения в США более 50 % населения считают профессию учёного в высшей степени престижной, 25 % - весьма престижной и 20 % - престижной. Средний возраст учёного в России согласно [4] - 48 лет, кандидата наук - 52 года, доктора наук - 60 лет. Только с 1989 г. по 2002 г. из России уехали более 20 тыс. самых продуктивных учёных и около 30 тыс. учёных работали за границей по временным контрактам. На 2016 г. положение ещё больше ухудшилось. И хотя научный потенциал России, тем не менее, остаётся внушительным, говорить о "возрождении" российской науки прошлого означает возврат к этому прошлому. Необходимо не возрождение старой, а создание новой науки, отвечающей потребностям новейших технологических укладов информационного общества. И здесь следует, на наш взгляд, обратить внимание на подготовку перспективных учёных высшей квалификации, удостаиваемых учёных степеней и званий.

Институт магистратуры существует в системе образования ещё слишком мало времени, чтобы оценить его эффективность. Зато некоторые выводы о подготовке кандидатов и докторов наук уже можно сделать.

Практика работы нескольких сотен отечественных диссертационных советов свидетельствует об их крайне низкой требовательности к диссертантам. За редким исключением, все, кто представляет диссертацию к защите, добиваются успеха. Конечно, есть очень толковые диссертации и талантливые диссертанты. Но они теряются в общем потоке "проходных работ" и посредственностей, возомнивших себя учёными. Для сравнения (по данным СМИ) в США защищаются в год на порядок меньше диссертантов, чем в России; и это при высоком уровне американской науки. Потому он и высокий, что случайным людям в американской науке нет места. У нас же "случайных учёных" - море, что вызывает обеспокоенность не только в Высшей Аттестационной Комиссии, но и в высших эшелонах власти, ответственных за развитие науки. Есть профессионалы, которые за деньги готовы написать диссертации таким псевдоучёным, есть платные диссертационные советы. Оппоненты, которым поручена (с их согласия) оценка диссертаций, как правило, забывают о своём изначальном предназначении [opponentis (лат.) - возражающий]: пожурить - да, отказать - нет. В результате только ленивый не стал у нас кандидатом и даже доктором наук. Это же так престижно (и выгодно!) - иметь учёную степень, - не только в системе высшего образования и науки, но и во властных структурах, где чиновники различных рангов и депутаты правдами и неправдами пытаются "остепениться". И ведь получают желанные учёные степени и звания через платные (и не только) советы!

Стенограммы заседаний диссертационных советов, конечно, содержат и критические выступления, но результат, как правило, один - более двух третей членов советов исправно голосуют "да", что даёт диссертантам карт-бланш в высокую науку. Ведь при свойственной россиянам сострадательности к нищим и убогим так жалко несчастных диссертантов, лепечущих при защите нечто невразумительное, подчас не относящееся к делу, абсолютно непрофессиональное. Образно говоря, "полчаса позора и миллион лет счастья". Полагаем, что "беззубые" и платные диссертационные советы должны прекратить своё существование, как и учёная степень кандидата наук. Достаточно защищать магистерскую и докторскую диссертации, как это давно апробировано и принято в мировой науке.

В "Гуманитарные основы информационного общества" обращалось внимание на информатизацию науки, в частности на программное обеспечение обработки и анализа научных данных. Как показывает практика, используемые для этих целей зарубежные и отечественные статистические пакеты, ориентированные, соответственно, на пользователей из своих стран, существенно отличаются друг от друга по содержанию и ценам, ибо западная культурно-информационная среда (обучение, литература, консалтинг) имеет дело с более высокой математико-статистической подготовкой пользователей, нежели отечественная среда^{17Тюрин Ю.Н., Макаров А.А. Анализ данных на компьютере. М.:ИНФРА-М, 2003.}. Отмечается малочисленность российских пакетов на отечественном информационном рынке по сравнению с зарубежными аналогами. Единственные достоинства отечественных статистических пакетов, проистекающие из среднего уровня подготовки пользователей, - сравнительная простота в освоении и использовании плюс дешевизна. Практика показывает, что эти достоинства не слишком оценены отечественными учёными, предпочитающими более содержательные (пусть и более дорогие) зарубежные пакеты (SPSS и др.) и даже электронные таблицы и системы управления базами данных, поставляемые в составе стандартных офисных пакетов. Отечественным производителям программного обеспечения пора привыкать к мысли, что на современном рынке информационных услуг и товаров наши учёные ведут себя по известному потребительскому принципу: "мы не такие богатые, чтобы покупать дешёвые вещи"^{18"Создайте систему, которой сможет воспользоваться даже дурак, и только дурак захочет ею пользоваться" (А. Блох, "Закон Мэрфи").}.

Рынок труда. Российское общество не отстаёт от других "локальных информационных обществ" по формальному критерию занятости трудоспособного населения. Доля занятых в нематериальном производстве, по данным 1998 г., составляла в России порядка 48 %, сейчас, конечно, значительно больше (в США 50-процентный рубеж был пройден в конце 70-х гг. ХХ в. )^{19URL: http://www.images.yandex.ru. Фактически же "нематериальное производство" (включая всевозможные услуги, торговлю и др.) не означает только инфосферу. Кроме того, у нас нет достоверных данных о занятости в сфере именно компьютерно-коммуникационных технологий и услуг.}. Однако в России во все времена актуальна проблема качества работы: "в России нет средних талантов, простых мастеров, а есть одинокие гении и миллионы никуда не годных людей. Гении ничего не могут сделать, потому что не имеют подмастерьев, а с миллионами ничего нельзя сделать, потому что у них нет мастеров. Первые бесполезны, потому что их слишком мало; вторые беспомощны, потому что их слишком много" (В.О. Ключевский, историк). Полагаем, что со времён Ключевского (2-я половина XIX в. - начало ХХ в.) соотношение между "гениями и остальными" в России практически не изменилось.

Вроде что-то делается и даже в большом количестве, но продукт неконкурентоспособен и мало кому нужен. Либо, наоборот, делается что-то нужное, но в мизерном количестве, не удовлетворяющем спроса, или в виде опытных образцов, которые некому доводить до серийного производства и рыночной продажи. В результате инновационные проекты превращаются в "прожекты" на глянцованной бумаге либо в "отредактированные" доклады президенту и премьеру. И за дело, а вернее, за безделье спросить не с кого: "Иван кивает на Петра, Пётр на Сидора" - все, вроде бы, при деле (и при деньгах), но все безответственны и, на поверку, некомпетентны (своеобразный "культ некомпетентности"). Товарная неконкурентоспособность России в современном мире грозит окончательно закрепить за ней существующую репутацию "недоцивилизованного" сырьевого придатка цивилизованных стран.

Ощущается острая нехватка квалифицированных специалистов - мастеров и промоутеров в сфере информационных технологий. Например, отечественные программисты имеют высокую профессиональную репутацию в мире, но из созданных ими на родине программных продуктов конкурентоспособными и востребованными за пределами России оказались буквально единицы. К тому же очень много квалифицированных программистов эмигрировали из страны туда, где им достойно платят, либо занялись сомнительными, но доходными, часто криминальными программами, интересующими, помимо сообществ хакеров и сетевых взломщиков, российские правоохранительные органы, Интерпол и Европол. Такое "вписывание" в процесс глобализации вряд ли кого-то устраивает.

Большинство российских работников по своему менталитету, взращённому в географически огромной стране, больше склонны к делам "больших форм", нежели малых, свойственных информационным технологиям. Встретить на российском рынке труда мастеров в области "малых форм" не так-то просто, тем более что в России цивилизованный мастер-труженик, вместо того, чтобы жить и работать достойно и спокойно, постоянно испытывает на себе давление государства (в виде непомерных налогов и запретов) и социума (в форме консервативно-традиционного чувства "чёрной зависти" и следующих за ним не менее традиционных клеветы, воровства (пиратства), насилия и т. п.). Пока такие "традиции", свойственные больше обществу угнетателей и угнетённых, не исчезнут, пока ментальное "равенство в нищете" не уступит ментальному "неравенству в богатстве" (У. Черчилль), не появится внушительная прослойка мастеров и "подмастерьев гениев" в желаемом количественно-качественном "формате" среднего класса.

Однако дело не только в кадрах для внедрения и сопровождения информационно-коммуникационных технологий. Научные кадры, как правило, не предлагают себя на рынке труда, а "выращиваются" в стенах университетов, академических и специализированных научных учреждений. В России на фоне процессов естественного старения и умирания представителей классической науки и науки модерна, на фоне непрерывной эмиграции учёных не ощущается приток свежих сил в отечественную науку постмодерна - науку новой цивилизации.

Отдельного внимания заслуживают выпускники вузов на информационном рынке труда. Так уж повелось, что профессионал должен действовать, приносить плоды в избранной профессии, доказывать свой профессионализм. А что может доказать выпускник c дипломом бакалавра или специалиста по IT, если он сразу после выпуска не смог найти работу по специальности и много лет занимается бизнесом, приносящим ему стабильный доход? Он молод, энергичен, самодостаточен и склонен к продолжению рода, но как профессионал он потерян для информационного общества. Ведь практика отечественного бизнеса такова, что высшее образование в нём не требуется - достаточно знать четыре арифметических действия и понятие "процент", уметь общаться с компьютером, Интернетом и справочниками (на уровне школьника), а также с людьми (на уровне общепринятой морали); плюс внутренний императив, воспитанный не образованием, а жизнью: "обещал - сделай, не уверен - не обещай". Сейчас дипломом о высшем образовании опытного менеджера по персоналу не вдохновишь. Отодвинув в сторону диплом, он может отправить Вас на тестирование знаний или спросить: "А что Вы, собственно, умеете делать?". И если он услышит нечто невнятное или увидит нечто примитивное на уровне владения Интернет-браузерами, никакой диплом (даже несколько сразу) Вам не поможет. К сожалению, в большинстве случаев на рынке труда современной России (в отсутствие закона об обязательном тестировании знаний при приёме на работу) нужен не столько истинно высокообразованный интеллектуал, сколько тот, кто предъявит диплом о высшем образовании и будет не умнее своего потенциального работодателя ("умники" ему не нужны, нужны исполнители его "ценных указаний").

Несколько десятилетий назад вузы несли ответственность за трудоустройство выпускников по специальности. Начиная с 90-х гг. ХХ в. доктрина изменилась: "спасение утопающих - дело рук самих утопающих". Многие выпускники вузов тонули в безбрежном океане жизни или плыли к чужим берегам, многие переквалифицировались и трудоустраивались в крупных городах, избегая провинции. В результате из кадрового потенциала российского общества до сих пор вымывается профессионализм, в районных центрах и на селе не хватает специалистов жизненно важных профилей в образовании, медицине, сельском хозяйстве, строительстве и др. А вузы "штампуют" бакалавров, специалистов и магистров, не обременяя себя серьёзными заботами об их трудоустройстве по специальности (при полном безразличии Министерства). Проблема трудоустройства выпускников вузов обострилась настолько, что, видимо, пришла пора её решения, например, с помощью вузовских центров по связям с профильными социальными и экономическими структурами (в здравоохранении, образовании, промышленности и т. д.).

Не менее остры проблемы с выпускниками колледжей, с формированием инженерно-технического корпуса на промышленных предприятиях. Ещё в СССР этот корпус подвергся жесточайшей "чистке", в результате которой инженеры и техники, столь уважаемые в дореволюционной России, были низведены как "классово неблагонадёжные элементы" до уровня подёнщиков по престижу и заработной плате (как, впрочем, и другие представители интеллигенции). Последствия такого отношения к инженерно-технической интеллигенции ощущаются и в современной России. Профессии инженера и техника по-прежнему непрестижны на фоне профессий, связанных с бизнесом, менеджментом, маркетингом, что испытывает на себе и информационный рынок труда. Высокое звание инженера как творца и изобретателя в нашей стране нивелировалось. Истинных инженеров на любом производстве - по пальцам перечесть. Обществу не хватает и ремесленников-мастеров, ремесленников-творцов. Доброе имя ремесленника стало уничижительным из-за "массового производства" посредственных ремесленников-исполнителей советскими учреждениями среднего профессионального образования (ремесленными училищами, ПТУ, техникумами).

Проблемы безработицы и занятости людей с ограниченными физическими возможностями может в значительной мере решить телеработа на дому. Люди с ограниченными физическими, но достойными интеллектуальными способностями могут принести неоценимую пользу России в становлении и процветании информационного общества. Однако, как нам представляется, современный российский рынок труда такой формой занятости населения недостаточно озадачен и озабочен.

В любом серьёзном начинании необходим предварительный системный анализ проблематики. Приходится констатировать отсутствие должной системности на подготовительном этапе становления информационного общества в России, в том числе при решении проблем информационного рынка труда.

Инновации и информационная экономика. Экономика ИО базируется на инновациях. Идей, новаций у нас, как всегда, хватает, но внедрений, инноваций удручающе мало в силу, как экономических отношений, так и недостатка компетентных кадров. Собственные инновационные проекты практически проваливаются на этапе внедрения (даже при административном "нажиме"). В лучшем случае внедряются апробированные зарубежные проекты. Учёные периодически жалуются, что их высокотехнологичные, конкурентоспособные интеллектуальные новации не находят должного отклика в экономике из-за сложившихся "чистоганных" экономических отношений, поощряемых государством [4 ]^{20См. также "Сибирский Деловой Союз", № 3, 2004; "Российская газета - Алтай" № 4750 от 12.9.08; "Российская философская газета" № 8, 9; 2011.}. Создаются федеральные и региональные инновационные центры (Сколково и др.), но отдача от них несоизмеримо мала в сравнении с затратами.

В России инновационной деятельности препятствуют и специфические факторы психологического свойства. Во-первых, нашей информационной экономике свойственно патологически повсеместное пиратство. Пиратство как отрыжка национальной клептомании и пресловутой "халявы", психологически привычных плебсу, прижилось в качестве стиля нашей информационной экономики, стало её негласной нормой "глобализации". В нашей стране не слишком много пользователей утруждают себя лицензионными проблемами, разве что в Москве и крупных административных центрах, но это ещё не вся Россия. Если провести тотальный международный аудит компьютерного харда и софта, то в России впору сворачивать образование, малый и средний бизнес и даже деятельность многих структур государственного и регионального управления, которые в своей массе пользуются нелицензированными продуктами. Пиратству способствуют и немотивированно завышенные цены на лицензионные продукты.

Во-вторых, наше ничем не мотивированное самомнение, взращённое на ложно понятом патриотизме (см. [6]). Мы почему-то внушили себе, что россияне - самые умные (это же всем "очевидно"; всем - это кому конкретно?). В результате изобретателем радио мы считаем А.С. Попова, а весь мир - итальянца Г. Маркони^{21А.С. Попов и Г. Маркони практически одновременно и независимо друг от друга проводили эксперименты с радиоволнами, но Попов этим и ограничился, а Маркони запатентовал применение электромагнитных волн для беспроводной связи и в 1902 г. официально установил радиотелеграфную связь между США и Великобританией. В результате мир узнал инновацию Маркони, а не новацию Попова. Попов даже не попал в поле зрения Нобелевского комитета, а Маркони стал нобелевским лауреатом по физике в 1906 г. Приоритет Маркони признал и Н. Тесла, тоже претендовавший на премию.}, изобретателями паровоза - отца и сына Черепановых, а весь мир - англичанина Дж. Стефенсона^{22Стефенсон создал паровоз в 1814 г., Черепановы - в 1833/34 гг. Известны английские паровозы и до Стефенсона, правда, не такие удачные, как у него.} и т. д. Наше первенство в авиации, радиолокации - всего лишь беззастенчивые домыслы советской пропаганды. В.К. Зворыкин и И.И. Сикорский довели свои идеи, родившиеся в России, до инноваций (соответственно, электронное телевидение и вертолёт) только после эмиграции в США. А среди авторов современных информационных технологий россиян просто нет.

Конечно, каждый народ вправе гордиться своими пионерскими достижениями и выдающимися соотечественниками. И у нас тоже есть, кем и чем гордиться: Н.И. Лобачевский - неевклидова геометрия, Д.И. Менделеев - периодическая таблица элементов, С.П. Королёв - первый космический спутник (sputnik) Земли, первый пилотируемый полёт в космос (Ю.А. Гагарин) и др. Но такая гордость должна быть честной по отношению к другим народам и всему человечеству. Наши же недобросовестные витии "воспитывают" уже не одно поколение россиян во мнении, что наши научно-технические достижения пионерские, а в мире их не ценят и "затирают" в угоду Западу окружающие нас "враги". Такое мнение - не более чем ложь научных неудачников и лжепатриотов!

Так, при известных издержках, свойственных авторитетному международному органу - Нобелевскому комитету, обвинять его в национальной предвзятости нечестно, тем более что в завещании А. Нобеля на этот счёт есть недвусмысленные указания. А среди многих сотен нобелевских лауреатов в области науки и техники россиян можно перечесть на пальцах. К началу ХXI в. по числу зарегистрированных патентов и объёму международных патентных продаж в области науки и наукоёмких технологий Россия не входила даже в десятку первых научных держав мира^{23"Наука, технология, культура (глобальный процесс и проблемы России)": сб. статей. М.: АН РФ, Институт научной информации по общественным наукам, 1999.}. Вряд ли за полтора десятилетия что-то улучшилось.

В третьих, российская проблема инноваций имеет негативные исторические корни, уходящие в политизированную "психологию власти" [6]. Так, в 30-40-х гг. ХХ века, когда появились первые электромеханические, а затем и электронные компьютеры (Германия, США, Великобритания), в СССР все работы по созданию вычислительной техники находились под государственным запретом, хотя компетентные кадры были. Первосоздатели отечественных компьютеров (С.А. Лебедев и др.) вынуждены были работать в сталинских "шарашках" либо в полуподпольных непрофильных лабораториях. В результате уже в самом начале информационной эпохи мы отстали от передовых стран как минимум на 10 лет в создании и становлении информационной инфраструктуры. Затем это отставание стало увеличиваться, потому что кибернетика (Н. Винер, США), заложившая в 40-50-е гг. основы информатики, была на самом высоком уровне объявлена в СССР "буржуазной лженаукой" и с подачи власти подвергалась всевозможной обструкции, как и генетика, космология, квантовая химия, языкознание и т. д.

Только "хрущёвская оттепель" несколько поубавила, но не пресекла данную негативную тенденцию. В 1963 г. Зеленоград стал официальным центром отечественной микроэлектроники (институты, проектные организации, производства), призванным "догнать и перегнать" аналогичные зарубежные центры (американскую Силиконовую долину и др.) и зарубежных производителей компьютеров^{24Только понятие "компьютер", отдававшее Западом, было заменено на идеологически приемлемое понятие "ЭВМ - электронная вычислительная машина".}. В 60-е гг. под руководством С.А. Лебедева была создана ЭВМ БЭСМ-6, во многом опередившая своё время по заложенным в неё техническим решениям. Работали кибернетические семинары (А.А. Ляпунов, А.И. Берг), при Президиуме АН СССР был создан Научный Совет по кибернетике (А.И. Берг), в Киеве организован Институт кибернетики АН УССР (В.М. Глушков), появились многочисленные вычислительные центры, воспитана плеяда высококлассных отечественных программистов (А.П. Ершов и др.), организованы специализированные вузы и факультеты и т. д.

Но со временем дело негласно застопорилось. Как нам представляется, тоталитарная власть интуитивно испугалась социальной непредсказуемости "информационного взрыва", тенденций к децентрализации, самоорганизации и самоуправлению, возникших в связи с ним. Какие тут самоорганизация и самоуправление, если есть "организатор и вдохновитель всех наших побед - коммунистическая партия и её ленинский ЦК"?! Какая тут ещё взрывная нелинейность социальных процессов, если есть "генеральная линия партии - вперёд, к победе коммунизма"?! Что ещё за синергия? Стране нужна электроэнергия! Сработал и глубинный антиинтеллектуализм, свойственный нашей политической "элите" и выражающийся в так называемом "классовом недоверии" власти к собственной интеллигенции - двигателю прогресса. Были и экономические причины - "стройки коммунизма", освоение целины и сибирской тайги ("великие дела") были важнее внедрения "мелочей" IT.

В результате большинство отечественных разработок в течение 70-80-х гг. были свёрнуты, акцент был перенесен на копирование зарубежных образцов^{25Так, отечественная серия мэйнфреймов ЕС ЭВМ была скопирована с американской серии IBM 360/372, серия мини-ЭВМ СМ - с американского компьютера PDP-11 и т. д.}. Это значило признание поражения - "догнать и перегнать на телеге прошлого" стало невозможно. Ведь догоняемые не стояли на месте, а убегали вперёд с возрастающей скоростью. Кроме того, в условиях продолжающейся "холодной войны" некоторые высокотехнологичные зарубежные образцы были законодательно объявлены в странах-экспортёрах "стратегическими товарами", не подлежащими продаже в страны социалистического лагеря (например, ПК "Apple" и др.). Парк отечественных компьютеров стал "однобоким" - возобладали машины, к которым мы были "допущены" - например, ПК IBM PC (разработчики IBM, Intel, Microsoft) и их модификации ("красная сборка" не принципиальна). Платформа IBM PC предназначалась американскими разработчиками специально для научно-инженерных расчётов, а не для образования, бизнеса, издательского дела, мультимедиа, информационных услуг, где используются другие компьютерные платформы. У нас же IBM PC - чуть ли не "каждой дырке затычка". А ведь такая "затычка" недёшева и часто используется на доли процентов от своих потенциальных возможностей. В то же время в развитых странах широко используются другие более дешёвые типы компьютеров. Наша экономика при таком неоптимальном импорте и тиражировании вычислительной техники и её программного обеспечения до настоящего времени терпит значительные убытки. Но кто их считает?

Глубокий технологический кризис, поразивший Россию в 90-х гг. после распада СССР и обусловленный демилитаризацией науки и промышленности, уменьшением инвестиций в производственную сферу, распадом налаженных десятилетиями технологических цепочек, сужением рынка новой продукции и безоглядным открытием его для зарубежных производителей в ущерб отечественным, паразитически-спекулятивным накоплением капитала, финансовым банкротством государства перед своими долговыми (внутренними и внешними) обязательствами, привёл к тяжёлым последствиям, которые ощущаются до сих пор, в том числе и прежде всего в информационной экономике. Это, главным образом, снижение конкурентоспособности отечественной продукции, деградация технологической структуры экономики на фоне падения технологической отдачи науки, разрушение научно-технического и кадрового потенциала инновационной деятельности [4]. Естественно, при таком состоянии дел России в начале XXI в. было не до цивилизационных подвижек в сторону информационного общества. В то же время весь цивилизованный мир с оптимизмом шёл к этому обществу. Достаточно обратить внимание на сообщения СМИ о том, что в 2012-2013 гг., несмотря на глобальный финансовый кризис, IT-экономика процветала.

В то время как информационная экономика нашей страны с большими издержками осваивает микроэлектронные технологии пятого технологического уклада (ТУ), в развитых странах успешно осваиваются нанотехнологии и технологии искусственного интеллекта (шестой ТУ). Не за горами и седьмой ТУ с его субатомными пико- и квантовыми технологиями, когнитивными технологиями. В нашей стране проблемами шестого ТУ занимаются лишь отдельные научно-инновационные структуры (группа компаний РосНано и др.), по отношению к которым государство занимает выжидательную позицию. Согласно [4] по уровню развития шестого ТУ Россия отстаёт от передовых стран на 15-20 лет. А о седьмом ТУ пока мечтают лишь российские маниловы и бальзаминовы вкупе с обломовыми. В российской экономике причудливо переплелись технологии третьего, четвёртого (индустриальных) и пятого технологических укладов. Наша вредная привычка "догонять мир", который всё время впереди нас, означает никогда его не догнать. Россия включилась в эту гонку, результат - ещё большее отставание.

Концепции традиционного изоляционизма СССР и России, "особого" пути и предназначения России, политические амбиции не помогают, а только вредят становлению информационного общества и, в частности, развитию информационной экономики. Международная кооперация и интеграция - неоценимо важные факторы такого развития. Но начинать процесс глобализации, как нам представляется, нужно с собственной страны - она должна быть предварительно подготовлена к вхождению в элитарный круг информационно развитых стран. Для этого России, по-видимому, полезен период экономической реинтеграции, в течение которого могли бы быть восстановлены разорванные научно-технологические цепочки, утерянные звенья которых - в бывших советских республиках, ставших независимыми государствами, в восточноевропейских и азиатских странах бывшего социалистического содружества. Взглянем правде в глаза: отечественные hi-tech продукты неконкурентоспособны в мире, единственная область земного пространства, где они ещё могут что-то собой представлять (при грамотной ценовой политике) - это территория бывшего СССР и его бывших союзников.

Параллельно с реинтеграцией следует усиливать свои позиции в международной кооперации, для чего, прежде всего, необходимо внедрить в информационную hi-tech экономику действующие международные стандарты в области аппаратно-программных средств, документооборота и товарооборота. С проблемой стандартизации документооборота справиться не так просто, если учесть, например, принципиальные расхождения международного сообщества и России во взглядах на степень прозрачности финансовой документации. Возможно, вступление нашей страны в ВТО поможет снять эту проблему. Остаётся только надеяться.

В [4] экономистом-"государственником" С.Ю. Глазьевым предложена похожая на японскую программу "лазерного луча" (см. "Введение" ) концепция "опережающего развития" современной России. При всей политической ангажированности концепция содержит некоторые предложения, значимые, на наш взгляд, для развития информационной экономики в нашей стране:

• необходимость вхождения России в шестой технологический уклад;
• переход от экспортно-сырьевого к инновационному типу развития;
• ускоренное воплощение новых научных знаний в производство;
• использование научно-технических достижений других стран;
• воссоединение разорванных приватизацией технологически сопряжённых производств;
• государственное стимулирование и приоритетное финансирование развития новых наукоёмких компаний, доказавших свою конкурентоспособность.

Эти предложения, конечно, не новы и в известной мере декларативны для "опережающего развития", как, впрочем, любые декларируемые стратегические установки. Согласно [4] предпосылки, имеющиеся в России для реализации стратегии опережающего развития, таковы:

1. высокий уровень образования населения;
2. развитый научно-производственный и кадровый потенциал по ряду направлений современного и новейшего технологических укладов;
3. богатые природные ресурсы, обеспечивающие внутренние потребности в сырье и энергоносителях, а также устойчивый приток валютных поступлений;
4. огромная территория и ёмкий внутренний рынок, обеспечивающие широкое разнообразие жизнедеятельности и потребностей населения;
5. наличие собственных научных школ и уникальных передовых технологий;
6. участие российских учёных в международном научно-техническом сотрудничестве, повышающее доступность результатов передовых исследований;
7. появление компаний, заинтересованных в диверсификации своей деятельности и завоевании монополии на глобальных рынках новых товаров и услуг.

Реализацию этих предпосылок автор стратегии опережающего развития видит в активной научно-технической, институциональной, финансовой, информационной и структурной политике государства.

Не вдаваясь в анализ действительного состояния дел, которое могло бы дать реальный импульс желаемому "опережению", отметим всё ту же декларативность перечисленных предпосылок, многие из которых представляются нам сомнительными с позиций национальной специфики. В мире достаточно стран, соответствующих по своим возможностям приведенному перечню предпосылок, но не заявляющих об "опережении", а делающих его. Сам Глазьев не скрывает, что на пути реализации предложенной им стратегии много тяжело преодолимых препятствий, порождаемых российской действительностью. С учётом изложенного полагаем, что современная Россия вряд ли способна вырваться вперёд, если будет следовать предложенной в [4] стратегии "действий на опережение" с опорой на традиционное государство и пытаясь на отдельных направлениях захватить научно-техническое лидерство, а на других "динамически навёрстывать" отставание.

Периодически проводимые мониторинги показывали, что отрасль информационных и коммуникационных технологий (ИКТ), несмотря на ежегодный прирост около 20-30 % (в 2012 г. даже 40 %), развивалась недостаточно быстро, как предписано "Стратегией развития информационного общества в Российской Федерации". В частности, примерно 30 % домашних хозяйств не имели персональных компьютеров, а ещё больше не пользовались Интернетом^{26По данным URL: http://www.bibliofond.ru в первом десятилетии XXI в. Интернетом (с любым доступом) пользовались не более 15 % россиян; сейчас, конечно, больше.}; доля государственных услуг, предоставляемых населению через ИКТ, не превышала 40 % в общем объёме таких услуг; в регионах медленно внедрялся широкополосный (убыстрённый) доступ к телекоммуникациям (региональные скорости доступа были порядка 128 Кбит/с - 1 Мбит/с, в то время как при скоростях < 2 Мбит/с ощущается дискомфорт, а при скоростях < 128 Кбит/с Интернет вообще бесполезен).

Основными сдерживающими факторами отмечались:

• недостаточный уровень социально-экономического развития многих субъектов РФ (индекс лидера - Москвы - в 22 раза превышал индекс развития субъекта-аутсайдера);
• завышенная стоимость услуг отрасли ИКТ при недостаточном качестве услуг и отсутствии должной конкуренции;
• недостаточные навыки использования ИКТ населением и служащими государственных и муниципальных органов;
• острый недостаток специалистов, выпускаемых вузами;
• чрезмерная зависимость отечественного рынка ИКТ от зарубежных разработок;
• отсутствие массового интерактивного взаимодействия граждан и организаций с государственными органами власти при оказании последними государственных услуг;
• низкий уровень защиты интеллектуальной собственности и другие огрехи (и прорехи!) информационного законодательства;
• отсутствие системности и координации деятельности лиц и организаций, причастных к реализации "Стратегии…".

По мнению специалистов (К. Колин, С. Шапошник и др.), неразвитость широкополосного доступа (ШПД) к Интернету отрицательно сказывается не только на скорости обмена информацией, но и на качестве её обработки, что может угрожать национальной безопасности России, если не принять срочных мер^{27URL: http://www.telecomru.ru, , .}. Цели "Стратегии…" недостижимы без приоритетного развития ШПД, который, надо признать, остаётся у нас дорогим удовольствием. В 2012 г. 85 % российских интернет-пользователей имели узкополосный доступ со скоростью трафика не более 128 Кбит/с. Для сравнения в Китае 95 % интернет-пользователей имели уже тогда ШПД - и это при отличающихся на порядок численностях российского и китайского интернет-сообществ^{28Современные скорости доступа (десятки-сотни Мбит/с, по оптоволокну Гбит/с) могут снять проблему широкополосного доступа, но при одном условии - повсеместном внедрении. Последнее как раз и проблематично в России (URL: http://www.telecomru.ru, ).}. Тенденция отставания России носила устойчивый характер: мы отставали по ШПД не только от Индии и Китая, но и от Филиппин, Египта, Колумбии, Румынии и др. Главная причина отставания усматривалась в том, что развитие ИО не считалось у нас необходимым условием инновационного развития экономики, повышения качества жизни граждан, конкурентоспособности и национальной безопасности России. Поэтому большинство полезных мероприятий выполнялись с большим опозданием, особенно в регионах, отдалённых от столицы, и даже саботировались чиновниками всех уровней, начиная с федерального. Таким образом, неявно признаётся, что начинать следует с "модернизации мозгов", после чего будут возможны прочие модернизации, прописанные в "Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации".

Информационная инфраструктура до недавнего времени развивалась недопустимо медленно. Так, даже уровень телефонизации в нашей стране (за исключением городов и прилегающих к ним территорий) оставлял желать лучшего - к 2008 г. в России было телефонизировано не более 20 % сельских школ, что ставило под вопрос выполнение федеральной программы их интернетизации. К 2013 г. не были телефонизированы около 40 тыс. населённых пунктов, в очереди на установку стационарного телефона числилось около 4 млн очередников^{29URL: http://www.viperson.ru.}.

Данные одного из самых обстоятельных мониторингов сельских средних школ в 2008 г. - после проведения форс-мажорных мероприятий (1-й этап: 52 региона, 1 158 школ; 2-й этап: 55 регионов, 4 465 школ )^{30URL: http:// www.cis.rudn.ru.}:

• 81 % школ имели выделенный телефонный канал, 13 % - спутниковый канал связи, 5 % - коммутируемую линию связи (через аналоговый модем), 0,6 % - радиодоступ;
• 0,4 % школ имели оптоволоконные каналы связи;
• цифровым каналом информационного взаимодействия пользовались 77 % школ (Интернет), причём собственные интернет-ресурсы имели 65 % школ;
• 95 % школ имели компьютерные классы, в 52 % школ были интерактивные доски.

Таким образом, создание более-менее достойной инфраструктуры в российской глубинке, можно считать, сдвинулось с мёртвой точки (пусть и на форс-мажоре). Согласно этому же мониторингу в городских школах (более 900 на 1-м и более 4 000 на 2-м этапах) показатели, конечно, несколько выше. Однако в 63 % сельских и городских школ по-прежнему отсутствовал ШПД к Интернету. Проблема ШПД оставалась открытой, а значит, безбарьерное виртуальное пространство, о котором шла речь на VI социально-экономическом форуме "Информационное общество" (Тверь, июль 2009 г.), оставалось в то время лишь желаемой перспективой.

После ряда принятых мер "проникновение" ШПД в Рунет составило порядка 40 линий на 100 жителей в 2011 г., что превысило контрольные значения "Стратегии…", а в 2014 г. более 50 % домашних подключений имели ШПД и общее число абонентов Рунета с ШПД достигло 30 млн. По количеству ШПД-подключений Россия уверенно вошла в Топ-10 стран^{31URL: http://www.mirtelecoma.ru, .}.

Число пользователей Интернета, начиная с 2013 г., составляет более 80 млн. россиян (> 65 % населения), соответственно, Россия по общему числу интернет-пользователей тоже входит в Топ-10 стран^{32URL: http:// www.otvet.mail.ru, www.tass.ru/ekonomika, .}. Значит, у нашей страны есть потенциал движения к информационному обществу, постепенно превращающийся на отдельных направлениях в повседневную реальность.

К числу аппаратно-технологических задач на перспективу мы бы отнесли ускоренное развитие космической связи, использование бытовых сетей электроснабжения для информационных коммуникаций, внедрение технологий "Социальная розетка" (единая точка доступа к Интернету, радио, TV и оповещению в экстренных ситуациях) и PLC (programmable logic controller - устройство реального времени для длительного автономного использования в автоматизированных технологических процессах).

Есть нерешённые проблемы и с программным обеспечением. В нашем компьютерном парке нет отечественных операционных систем, как нет среди отечественных разработок собственных высококачественных офисных и сетевых пакетов программ. Есть, правда, неплохие программные продукты в области математической статистики, бухгалтерского учёта и аудита, консалтинга и др. Но они, если и востребованы, то только в пределах России, а за рубежом практически не пользуются спросом; сфера их использования достаточно узка и никоим образом не пересекается со сферой системного программного обеспечения, имеющего зарубежное происхождение. В результате российская информационная инфраструктура не гарантирована от несанкционированных вторжений со стороны хакеров и изготовителей "жучков", от коммерческого и военно-политического шпионажа, от сетевых и компьютерных взломщиков, от информационных вторжений террористов.

При всей внушительности размеров России внутренней мобильной связью (от операторов МТС, Мегафон, Билайн, Tele2 и др.) в ней охвачены ограниченные территории вблизи административных центров и наиболее оживлённых железнодорожных и автомобильных трасс. Правда, по данным Министерства связи и массовых коммуникаций, планировалось к 2005 г. довести число абонентов мобильной связи до 9 млн, и никто не предполагал, что на начало 2013 г. будет продано более 80 млн SIM-карт. Этот факт обусловлен, в основном, огромным спросом на мобильный Интернет. И всё же проблема "зон покрытия" остаётся нерешённой до сих пор.

По мнению руководства Министерства, с чем нельзя не согласиться, на первое место в отрасли выходит социальная составляющая - обеспечение граждан необходимой информацией. Полагаем, для решения этой задачи необходимо использовать не только компьютерную технику, но и смартфоны с мобильным Интернетом. Не менее важным представляется развитие рынка недорогих и надёжных мобильных телефонов, смартфонов и планшетов для детей и подростков на базе микро- и нанотехнологий с привлечением всех причастных к этим технологиям ведомств, включая Минобороны, Роскосмос и ФСБ.

В своё время огромные ресурсные затраты СССР на внедрение автоматизированных систем управления (информационных систем) не окупились достигнутой материально-энергетической эффективностью. А всё потому, что в стране, исповедующей материалистическую парадигму, господствовала и продолжает господствовать общепринятая в индустриальном обществе психологическая установка на материально-энергетическое управление. Совершенно упускалось и до сих пор упускается из виду, что информация (в том числе информация управления) и, соответственно, hi-tech - это не столько материя и энергия, сколько нечто большее, не подвластное только материально-энергетическим ресурсным затратам. В частности, за советскими понятиями "трудовые ресурсы", "живая сила", "народные массы" потерялся и был забыт живой человек с его физиолого-психологическими особенностями. Человек оказался самым слабым звеном информационных систем по оперативной памяти, производительности, реактивности. Неэффективность ресурсных вложений в АСУ была одним из результатов бессистемной политики "догнать и перегнать", не считаясь ни с чем и ни с кем, прежде всего с человеком. Последствия такой "политики" мы ощущали в гидростроительстве и добыче углеводородного сырья в тундре, на лесозаготовках и распашке целины, при ядерных испытаниях. Угасание деревень, автомобильный коллапс в городах, положение многодетных семей и пенсионеров (и т. д.), ощущаемые сегодня, - некоторые из отдалённых последствий этой "политики".

Кроме того, отечественная практика показала, что автоматизация организационного труда не привела к ожидаемому сокращению бюрократического аппарата. Наоборот, он увеличился, несмотря на компьютеризацию рабочих мест. Этим подтвердился закон Паркинсона: "количество служащих и объём работы совершенно не связаны между собой"^{33Паркинсон С.Н. "Закон Паркинсона" (из книги "Ваше преуспевание - в ваших руках", колл. авторов; пер. с англ. М.: Республика, 1993).}, т. е. число служащих возрастает независимо от того, уменьшилось, увеличилось или вообще исчезло количество дел. От себя добавим: и независимо от уровня автоматизации "дел". К тому же среди управленцев от экономики развит "синдром болтливости", особенно перед телекамерами и микрофонами - заседаний, форумов, пресс-конференций, решений в избытке, как и "кадрового обеспечения" бюрократии, а воз экономики и ныне там.

Рассмотрим некоторые российские проблемы инфраструктуры в образовании и науке. Учебно-научные лаборатории российских вузов оснащены, в лучшем случае, "вчерашней" техникой, часто заменяются виртуальными лабораториями, в которых студенты на компьютерах моделируют несложные технологические и природные процессы учебного характера под управлением преподавателей-энтузиастов, создавших такие лаборатории. И даже научные работники вынуждены часто прибегать к услугам виртуальных лабораторий вместо натурных экспериментов и испытаний. Наука в наших вузах - не любимая родная дочь, как в западных университетах, а падчерица. Дело не спасают даже хозрасчётные научно-прикладные институты, создаваемые при университетах, ибо студенты не стремятся в науку, зная о её плачевном состоянии в масштабах страны и проникаясь духом общественного российского антиинтеллектуализма, отмечаемого многими отечественными историками и философами (В.О. Ключевским, П.Н. Милюковым, А.И. Ракитовым и др.). Информатизация науки, её инновационных проектов - удел молодых профессионалов (учёных и инженеров-изобретателей), которых как раз и не хватает. Информационная инфраструктура России до сих пор ещё не сложилась настолько, чтобы обеспечивать информационное сопровождение инновационных проектов от возникновения идеи до её внедрения в жизнь, хотя, если верить Рунету, "всё включено!".

Вызывает тревогу, что российское научное сообщество без притока способной молодёжи, "продвинутой" в информационно-технологическом плане, рискует превратиться в "дом престарелых", собрание догматиков и скептиков, тяжёлых на подъём. Но спрашивается, что в наш меркантильный век может привлекать отечественную молодёжь в науку? Ведь научная работа - это тяжёлый труд, не нормированный по времени, а оплата его в России - явно не по труду и даже не по результату. Скрытая враждебность к учёным, отягощаемая бесстрастной деятельностью самих учёных, их излишним академизмом, нравственным инфантилизмом, граничащими с бесчеловечностью, - всё это не способствует авторитету науки в современной молодёжной среде. И всё же в информационном обществе именно интеллектуальный труд, продуцирующий знания, должен стать основной производительной силой. Но в условиях непрекращающегося старения отечественных научных кадров, подчас весьма далёких от вызовов времени, такой пафос просто неуместен. А наша молодёжь вынуждена искать себя в других, более прибыльных сферах, далёких как от науки, так и от развития научной инфраструктуры.

В целом следует признать, что, несмотря на благие намерения, потенциальные возможности и отдельные успехи, информационная экономика и информационная инфраструктура, базирующиеся на инновациях, в России не развиваются в должной мере, как того требует "Стратегия…". Внешне причина неудач усматривается в изоляционизме мышления, отсутствии системности в принятии решений и недобросовестном лоббировании сомнительных проектов в государственных органах, поражённых инфекциями болтологии, коррупции и клептомании, которые во все времена находили благодатную среду для своего развития в условиях платоновской тимократии (правления худших и корыстных). Глубинный же смысл этих проблем, по нашему мнению, - духовно-культурный дефицит в обществе. А упование на экономику и инфраструктуру как "нить Ариадны", способную вывести Россию из лабиринта нынешних проблем в лучезарное завтра, - глубочайшее заблуждение. Требуется системный анализ всей проблематики, где информационная экономика и инфраструктура - важные, но не единственные проблемы (см. "Проблемы становления информационного общества в России" ).

Власть. В России действует федеральная целевая программа "Электронная Россия", в рамках которой с мая 2008 г. развивается международная концепция e-Government - "электронного правительства" (в общегосударственном и региональном смыслах) [19]. В 2009-2010 гг. согласно утверждённой этапности концепция подлежала внедрению. В Интернете усилиями ОАО "Ростелеком" созданы единый портал государственных и муниципальных услуг, официальные сайты президента и правительства РФ, блоги президента и премьер-министра, единая система межведомственного электронного взаимодействия, национальная платформа распределённой обработки данных и др.; организована круглосуточная бесплатная информационно-справочная поддержка^{34Первая общегосударственная автоматизированная система сбора и обработки информации для учёта, планирования и управления (ОГАС) была создана в СССР под руководством В.М. Глушкова (70-е гг. ХХ в.).}. Но на сентябрь 2010 г. лишь один регион (Татарстан) начал работу в системе электронного правительства и несколько регионов вели "работу по внедрению". Ни структура электронного правительства, ни инструментарий, необходимый для его реализации, до сих пор не утверждены, так и не реализован до конца один из важнейших принципов электронного правительства "одно окно", упрощающий до минимума документальный контакт граждан с властью. Поэтому столь низок рейтинг российского электронного правительства по оценке ООН (см. "Глобальные проблемы информационного общества" ).

В 1994 г. было принято решение о создании государственной автоматизированной системы выборов РФ (ГАС "Выборы", заказчик Центризбирком РФ). За время эксплуатации ГАС "Выборы" появились проблемы, связанные, в основном, всё с тем же человеческим фактором (см. "Гуманитарные основы информационного общества" ): мошенничество, ошибки ввода и фальсификация данных. Впрочем, эти проблемы в значительной мере носят международный характер (они отмечены в США, Нидерландах и других странах). Оценка эффективности защиты информационного ресурса ГАС "Выборы", проведенная в 1997 г. Институтом системного анализа РАН (Г.Л. Смолян и др.) только для одной из возможных угроз - фальсификации списков избирателей, - показала, что стопроцентной защиты ГАС "Выборы" не гарантирует, что, в общем-то, было ожидаемым и без всякой оценки. В декабре 2011 г. (выборы в Госдуму) и в марте 2012 г. (президентские выборы) внутри России использовались в порядке эксперимента около трёхсот с лишним комплексов электронного голосования (КЭГ) в восьми регионах [19]. Аналитики отмечают относительно высокую стоимость таких комплексов по сравнению с зарубежными "электронными урнами"^{35URL: http://cyberleninka.ru/article/n/elektronnoe-golosovanie.}. Есть надежда, что по мере перехода к промышленному производству стоимость КЭГ уменьшится, а их использование из стадии эксперимента перейдёт в рабочую стадию повсеместного использования.

Законодательство. Документы информационного правового регулирования в РФ имеются. Во многих статьях Конституции РФ (24-й, 29-й и др.) прописаны информационные права граждан. В 90-е гг. ХХ в. в России была создана нормативно-правовая база в сфере информационной деятельности и противодействия общественно опасным деяниям, посягающим на безопасность информации и информационных систем с использованием компьютеров. В течение 2003-2011 гг. в сфере информационного законодательства были уточнены и утверждены около двух десятков законов об информационной деятельности, введены дополнения в Гражданский кодекс, приняты подзаконные и нормативные акты, создана электронная информационно-справочная система "Законодательство России" и т. п.

К сожалению, имеющаяся правовая база имеет, скорее, теоретическое значение, нежели практическое: "нам никто не мешает перевыполнить наши законы" (В.С. Черномырдин), но выполнять их всегда кто-то мешает. Поэтому информационная правовая система в нашей стране воспринимается, скорее, как свод деклараций о намерениях, чем как действующее законодательство.

Так, до сих пор в России законодательно не утверждён перечень государственных и муниципальных услуг в электронном виде, не решён вопрос о признании на законодательном уровне электронного документа эквивалентом бумажного документа^{36URL: http://www.scrf.gov.ru.}. Нет закона, предписывающего государству обеспечить доступ к информации каждого гражданина, нет закона о защите детей от нежелательной информации, в законодательстве о государственной гражданской службе отсутствует национальный стандарт информационной грамотности государственных и муниципальных служащих и всеобщего их обучения.

Авторы антивирусных программ регулярно получают по электронной почте файлы с новыми видами и модификациями компьютерных вирусов. Таким образом, отправители делают благое дело в интересах миллионов "юзеров" всех стран. Однако согласно букве российского закона они совершают уголовное преступление ("распространение вредоносных программ"). А ведь научно-исследовательские работы по изучению компьютерных вирусов с целью их нейтрализации зачастую проводятся по инициативе и за счёт государства. И таких неувязок закона с динамичной и трудно предсказуемой жизнью инфосферы хватает, в том числе из-за неоднозначно трактуемых юристами понятий "компьютерная информация", "модификация программ", "копирование и уничтожение данных" и др. При этом полнота, достоверность, актуальность и доступность официальной российской правовой информации в электронном виде вызывает нарекания у интересующихся интернет-пользователей. Видимо, забыта рекомендация М.Е. Салтыкова-Щедрина: "Законы издавать добрые, человеческому естеству приличные, противоестественных же законов, а тем паче невнятных и к исполнению неудобных, не публиковать" ("История одного города").

Действующее законодательство не в силах справиться с расцветом криминала и бескультурья в обществе, воинствующей пошлостью и снобизмом, удручающей грязью, косноязычием и хамством в СМИ и Рунете, периодическими коррупционными и имущественными скандалами в высших эшелонах власти, включая Государственную Думу (нашу законодательную власть)^{37"Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда всё сие, сделавшись невидимым, много тебя в действии облегчит" (М.Е. Салтыков-Щедрин, из "рекомендаций градоправителю" г. Глупова).}. Всё это звенья одной цепи, имя которой - бездуховный менталитет. И справиться с ними без неписаных законов стыда и совести практически невозможно.